Он обратил мое собственное тело против меня. Куда делись семнадцать лет самоконтроля?
— Я собираюсь снять это с тебя. — Дышит он.
Тихо. Спокойно. И все же он предъявляет свои права. Требует права собственности.
Когда я говорю, мой голос груб и ломок.
— Это не правило...
— У тебя есть еще один вопрос, Кейди. Еще один вопрос, прежде чем мой самоконтроль иссякнет и я буду метить каждый дюйм этого тела, пока сидение, вставание, чертов душ не заставят тебя думать обо мне.
Я дрожу, чувствуя, как учащается пульс и сжимаются легкие.
Его глаза — две лужицы темных обещаний, а рот — резкая полоса угроз и жара.
— Почему ты так со мной поступаешь? — Прохрипела я. — Почему я, а не какая-нибудь девушка из твоего мира?
Улыбка, которую он мне дарит, высокомерна и абсолютна — Датч знает, что я принадлежу ему, и ему не нужно отвечать на этот вопрос честно, чтобы я поняла, что он собирается делать дальше.
Но он все же берет секунду на обдумывание ответа.
— Тебе есть что защищать, а мне есть что уничтожать. Ты убегаешь в музыку, а я оказываюсь в ловушке. Ты прячешься от меня, а я все равно нахожу тебя. Там, где кончаешься ты, начинаюсь я. — Он обхватывает длинными пальцами мою шею. — Может, мы и не из одного мира, Каденс, но мы сделаны из одной и той же чертовой души.
26.
КАДЕНС
Мой бюстгальтер с шелковистым звуком падает на край ковра. Я не слышу его. Мои стоны слишком громкие, они льются из меня, как нотный треск, когда Датч проводит большим пальцем по моей только что обнаженной коже.
A D# G
Пальцы врезаются в ноты, создавая музыку. Создавая хаос.
Трение слишком сильное.
Слишком.
Слишком.
Я впиваюсь ногтями в его волосы, когда он укладывает меня на ковер.
— Разве мы не должны... — Я задыхаюсь, когда его губы касаются пульса на моей шее. — Защита. Нам нужна...
— У меня нет защиты. — Пробормотал он мне на ухо.
Где-то на задворках сознания я слышу тревожный звоночек.
И все же Датч продолжает целовать меня, впиваясь в мои губы, всасываясь в мою шею, спускаясь к груди. Показывая мне, что у него есть все, чего я хочу. Горячее, обжигающее удовольствие. Буря удовлетворения. Жестокая пытка.
— Хочешь, чтобы я остановился? — Шепчет он, проводя грубым пальцем по моему животу. По моим венам проносится фейерверк.
Он проводит пальцем по моим колготкам, удерживая удовольствие на расстоянии, так что у меня не остается выбора, кроме как отдаться ему.
Все мои протесты распадаются, когда он снова целует меня, дразня поверх одежды.
Его зубы касаются моего обнаженного плеча, а затем он кусает.
Напряжение пронзает меня, каждый чувствительный нерв в моем теле напрягается.
Я стону громче. Напряженно. Я невольно ощущаю его неровное дыхание у своего уха, его потребность, вдавливающуюся в мою ногу.
— Милая Кейди. — Его язык скользит по моему плечу, лаская след от укуса, заставляя меня болеть, тянуться, желать большего. — Я так много всего хочу с тобой сделать. — Он прижимается поцелуем к моей пульсирующей коже. Моя боль. Мое лекарство. — Я заранее прошу прощения за то, что не буду нежным.
Его угроза взвивает в воздух новый невидимый аккорд.
Темные, декадентские ноты.
B C# Eb
Я уже на грани ослепительного удовольствия. Уже задыхаюсь от потребности.
Я не могу остановиться.
Не сейчас, когда все, что мне нужно для утоления этой безмерной жажды, находится в пределах досягаемости.
Он держит меня в своей ладони.
Этот зверь.
Это чудовище.
Сегодня он мой.
Я жажду большего.
— Я не боюсь тебя. — Дразню я его. Подстрекаю его.
Его губы дрожат, как будто он знает, что я делаю. Он видит меня насквозь. Через все это.
Несмотря на легкую улыбку, его глаза превращаются в две черные ямы. Бездна мрачных обещаний.
— Нет, не боишься. Ты никогда не боялась меня, Кейди. Даже когда это было бы лучше для тебя.
Пока он говорит, его руки двигаются. В мгновение ока вся моя одежда исчезает, а вместе с ней и его.
Ноты сменяют друг друга. Пианиссимо. Тихо. Самое тихое, что может быть в музыкальном произведении. Низко и призрачно. Звук тишины перед самым крещендо. Перед взрывом звука в воздухе.
По мере приближения Датча мое сознание перевернулось. Я думала, что мое тело станет жидким жаром. Я уже делала это раньше. Он единственный мальчик, который был так близко ко мне, ближе, чем мой следующий вздох. Я проводила ногтями по его спине. Я позволила ему поглотить меня. Сжечь меня дотла. И я вернулась к жизни.
Но когда я опускаю глаза на Датча, это напоминает мне о той боли, которую я испытывала.