Кто-то зажёг масляную лампу, я подняла голову, узнавая рядом с собой помощника капрала, того самого, что ездил с Гордеем в город.
- Там, там степь горит! – закричала я.
Он начал подробно выспрашивать меня, что я видела, его спокойный рассудительный вид немного меня успокоил.
- Идите в дом, - велел он мне, - мы тут сами управимся.
Шахтёры быстро одевались, молча брали в руки кирки и лопаты и словно растворялись в ночной темноте.
Ко мне выскочили наспех одетые Марыся и Арина.
- Что случилось?
- Пожар! Там! – я замахала в сторону холмов.
- Девушки, уведите её в дом, велел служивый, выводя со двора свою лошадь. Марыся взяла меня под руку и потянула в сторону кухни.
На шум, прихрамывая и держась за бок, приковылял Гордей. Узнав, что случилось, он велел собрать все пустые вёдра и наполнить их водой.
Я с беспокойством смотрела в сторону холмов, алое зарево становилось все больше и выше. Ветер принёс запах гари.
- Там же уголь! – пронеслось у меня в голове. – Если он загорится, быть беде!
В памяти всплыло несколько случаев, когда загорались угольные шахты и горели потом годами. Про это даже фильм сняли. Ужастик!
- Нужно деревенских позвать, если огонь сюда доберётся, худо будет всем.
Гордей с тревогой смотрел в сторону зарева.
- Я пойду!
Арина расправила плечи и вздёрнула худенький подбородок.
- Может, постояльцев разбудить, - встревожено произнесла я.
- Не стоит, будут только под ногами мешаться, - без них управимся, - махнул рукой Гордей.
Я первый раз видела его без улыбки на лице, в глазах парня застыло беспокойство.
Арина убежала в деревню, а через четверть часа оттуда послышался звон набата, следом потянулись мужики с вёдрами, тяпками и лопатами. С каждой минутой народа становилось всё больше и больше. От шума проснулись постояльцы и тоже спустились вниз.
Откуда-то появилась запряжённая в плуг лошадь, вдоль края дороги принялись прокладывать свежую борозду.
- Дай те Боги, чтобы ветер не усилился, тогда огонь через дорогу не перекинется, - пояснил мне деревенский мужичок.
Ситуацию усугубляло то, что уже вторую неделю стояла страшная жара, а дождя давно не было. Трава высохла и вспыхивала, словно порох.
Кто-то крикнул:
- Воды!
Девчонки тут же ухватили по ведру и побежали на голос. На свет вышел молодой парень, весь серый от пепла, мне показалось, что у него даже одежда дымиться. Выхватив у Марыси ведро воды, он опрокинул его себе прямо на голову.
- Обливайтесь водой, мужики, - крикнул он и убежал обратно.
Девушки переглянулись и кинулись к колодцу. Мы, сменяя друг друга, доставали из него воду, полные вёдра тут же подхватывали и несли к холмам.
- Что это?
Марыся протянула руку и ей на ладонь, медленно кружась, словно снежинка, опустился пепел.
- Ветер усиливается!
Сердце словно острой иглой укололи.
Заколыхалась трава, захлопали по ногам длинные женские юбки, в лицо дохнуло прохладой. И тут где-то далеко громыхнуло, минутой позже небо осветил росчерк молнии.
Гроза! Звёздное небо прямо на глазах стало затягиваться тяжёлыми тучами, сразу потемнело. Ветер усилился, он дул то в одну, то в другую сторону, крутился вихрем. Совсем рядом раздался ещё один раскат грома. Втянув голову в плечи, я посмотрела на небо.
- Миленький! Ну, давай же!
Губы словно молитву шептали эти слова и меня услышали. Крупная дождевая капля упала мне прямо на лоб. За ней ещё одна и ещё. Завизжав, девчонки кинулись внутрь таверны, а я всё стояла, подставив лицо живительной влаге, шепча:
- Спасибо!
- Госпожа Мари, пойдёмте внутрь, - Марыся потянула меня в сторону дома.
Вскоре начали возвращаться мужчины, мокрые, перепачканные пеплом и сажей. Среди них оказалось несколько раненых: у кого-то были ожоги, кто-то в спешке не заметил острый камень, кто-то упал.
Марыся спешно готовила мазь и бинты, а мы с Ариной накрывали на столы, доставая из кладовой все наши запасы.
Дождь лил ещё около часа, а затем стало быстро светать. Последними с холмов вернулся капрал Вешков и его помощник. Лишь убедившись, что угрозы возгорания больше нет, они направили своих лошадей в сторону таверны.
Потребовалось много тёплой воды, чтобы люди смогли привести себя в порядок. Постояльцы возвращались в свои комнаты, а деревенские – по домам. Когда наступило утро, в обеденном зале остались только я и мои помощницы.
На столах стояла грязная посуда, пол заляпан грязью, всё, что мы готовили к приезду гостей – съедено. Вздохнув, мы засучили рукава и занялись уборкой.