Настолько вкусно и сытно он ел, только когда приезжал в гости к отцу с Оксаной, повидать близнецов и пообщаться с младшей сестрой. Маша, в отличие от него, пока ещё не съехала, да и не собиралась. У сестры были отличные отношения с Оксаной — лучше, чем с матерью, — близнецов Юлю и Володю она обожала и с удовольствием возилась с ними, когда родители хотели отдохнуть. Маша закончила кулинарное училище, в прошлом году поступила в институт и мечтала стать ресторатором. Сестра отлично готовила. Не хуже Оксаны и их собственной мамы, которая тоже увлекалась готовкой и даже научилась зарабатывать этим на жизнь после развода.
А Настя вот настолько вкусно готовить не умела, поэтому они чаще либо покупали готовую еду в ближайшем супермаркете, либо заказывали доставку. Иногда Настя могла пожарить яичницу или приготовить пельмени, сварить сосиски или картошку, ну и бутерброды делала неплохо. Всё остальное у неё как-то не клеилось, даже элементарные котлеты — вечно были то недожаренные, то пережаренные.
Юра не жаловался и Настю никогда не ругал — для него неумение готовить не было существенным недостатком. Куда больше всегда напрягало Настино желание откуда-нибудь прыгнуть или куда-то слетать. Скорость, опасность, высота или глубина — вот что было для Юры проблемой, а вовсе не неумение жарить котлеты.
Но сейчас он вдруг подумал, что зря настолько легко относился к подобному игнорированию Настей плиты и сковородок. Ведь он часто рассказывал своей девушке об успехах Маши на этом поприще, да и кулинарный блог матери показывал — и, если бы Настя действительно любила Юру, наверное, она бы всё-таки постаралась научиться хоть чему-то, учитывая его любовь к вкусной домашней еде. Но нет, Настя не старалась…
«Ты сейчас на неё всех собак навешаешь», — подумал Юра с грустью и усмехнулся. Да, и всё-таки он злится, поэтому и обвиняет бывшую девушку черт-те в чём. С другой стороны… Не мог он теперь верить в то, что Настя его любила. Разве, когда любят, поступают так, как она? Вот Юра Настю любил и никогда бы не смог бросить её и тут же, одним днём, найти замену…
Подумав об этом, он едва не поперхнулся почти остывшим чаем. Покосился на Соню, которая в этот момент, стоя у раковины, невозмутимо мыла за ним тарелку, и ощутил, как его словно поджигают изнутри — настолько жаркими казались чувства, которые он испытывал к этой почти незнакомой девушке. Да что там почти — совсем незнакомой! Что он знает о ней, кроме имени?..
— А ты… — Юра кашлянул и повысил голос, чтобы Соня услышала его за шумом воды. — Одна живёшь?
— Да, — бросила она так же спокойно, не обернувшись.
— Слушай… — Он вновь кашлянул, ощущая себя вчерашним прыщавым и неуверенным в себе школьником. — Я заметил, что у тебя трёшка… Ты комнату не сдаёшь?
Соня замерла, перестав на несколько мгновений мыть тарелку. Стояла, наклонив голову и глядя на струю воды, текущую из крана, а потом, тряхнув волосами, перекрыла воду и развернулась к Юре лицом, положив недомытую тарелку обратно в раковину.
Глаза Сони странно сверкали.
— Зачем тебе?
— Негде жить, — соврал Юра. И продолжил врать, точнее, говорить полуправду, сам не понимая, отчего поступает подобным образом: — Мой отец — богатый человек, но он не считает нужным мне помогать. Я снимал квартиру вместе со своей девушкой, но так уж получилось, что она меня как раз сегодня бросила. А в одиночку я квартиру не потяну.
Юре было стыдно. Стыдно обманывать, особенно клеветать на отца, который, разумеется, помог бы ему в любом случае. Да и за квартиру Юра платил один, Настя не вкладывалась, — то есть он спокойно мог жить там же. Опасения были по поводу работы — ведь играть в той же группе, где и Настя с Пашкой, Юра считал для себя невозможным, — но никак не из-за квартиры.
Кроме того, он всегда и в любой момент мог поехать к отцу с Оксаной. Машка бы даже обрадовалась, она частенько жаловалась, что скучает по брату. А уж как обрадовались бы Юля и Володя!
— Ты из-за этого хотел с моста спрыгнуть? — поинтересовалась Соня, и Юре стало ещё стыднее. Он уже успел забыть, что она считает его неудавшимся самоубийцей. Может, и кормит настолько вкусно поэтому? Чтобы, так сказать, он снова ощутил вкус к жизни.
— Да, — кивнул Юра, ощущая, что уши начинают краснеть, как всегда бывало, когда он испытывал неловкость или стыд. Да и лицо тоже горело. — Расстроился очень, вот и…
— Ладно, — перебила его Соня и отвернулась обратно к раковине. — Я сдам тебе комнату. Сама я сплю в той, что с балконом, а тебе достанется гостиная. Она самая большая и проходная, но другой у меня нет.