Андрос лег к ней в постель, заключил ее, вопреки сопротивлению, в объятия и стал успокаивать, словно зверька, охваченного смертельным страхом.
— Тс-с-с… Прости меня. Не надо плакать. Тс-с-с…
Он гладил ее по волосам, и Марион прижалась к нему. Рыдания постепенно затихли. Успокоившись, она впала в полудрему.
— Я так устала, — шепнула она. — Я невыносимо хочу спать, Андрос.
— Тогда засыпай, — нежно ответил он, держа ее в объятиях.
Марион сделала глубокий вдох, блаженно приникла к нему, и погрузилась в глубокий сон.
Первое, что она увидела при пробуждении, был солнечный луч на противоположной стене — наступило утро. Она с удивлением обнаружила, что спала совершенно обнаженной. Следовательно, в какой-то момент ночью Андрос снял с нее халат. Она этого даже не заметила, так крепок был ее сон.
Андрос лежал рядом, спокойно дыша. Его теплое, тоже обнаженное тело касалось ее. Марион понежилась с открытыми глазами, безумно счастливая ощущением его близости.
Ей хотелось посмотреть на Андроса, но она не осмеливалась шевельнуться, боясь разбудить его. Андрос должно быть, устал вчера не меньше, чем она сама. После отдыха она почувствовала себя намного лучше. Все же горло продолжало болеть, и она огорченно подумала, что это на несколько дней. Но зато и она и Андрос живы. А ведь все могло кончиться совсем по-другому, она могла последовать на дно вслед за своими часами и кольцом.
Глубокий вздох Андроса заставил ее пошевелиться: он подвинулся и зевнул. Марион замерла. Просыпается? Она задохнулась, когда его руки нежно прикоснулись к ее груди.
— Доброе утро, — шепнул он, касаясь губами ее плеча. — Ты спала крепко, как ты себя чувствуешь теперь?
— Отлично, — пробормотала она, отстраняя его пальцы. — Не надо, Андрос.
Не прошло и секунды, как она уже лежала на спине, а он склонился над нею, обжигая страстным взглядом.
— Почти всю ночь напролет я любовался тобой и подавлял в себе порыв взять тебя, когда ты не была в состоянии даже говорить, — резко сказал он. — Ты была так измождена, что я не осмелился нарушить твой сон. Зато теперь мы оба прекрасно выспались, и ты уже давно не школьница, Марион, ты — взрослая женщина. Мы оба отчетливо представляем себе, чего хотим. Ты никогда не любила Джозефа, твое обручение ровным счетом ничего не значит, не так ли?
Ее губы приоткрылись. Андрос приложил к ним палец, заставив ее молчать.
— Тс-с-с… Больше никаких разговоров, Марион. Будем только любить друг друга.
7
Марион желала его, желала сильно, до боли. Однако она отвернула голову и заговорила дрожащим голосом, глотая в спешке слова:
— Нет, я не могу, Андрос. Пойми же меня. Не могу, пока я обручена с другим. Допустим, мы с ним не любим друг друга. Но он мне очень нравится, и я сказала, что выйду за него. Пока я не расторгну нашу помолвку, я не могу… Просто не могу…
— Не смеши меня, Марион! — воскликнул Андрос в отчаянии. — Ты призналась вчера, что твое обручение ничего не значит.
— Это означает одно: я сказала Джозефу, что выйду за него замуж. Поэтому я не свободна, — пробормотала она.
Андрос взял ее лицо в ладони, принуждая смотреть ему в глаза.
— Но ты же собираешься расторгнуть помолвку? Ты скажешь Джозефу? — взгляд Андроса гипнотизировал.
— Как только смогу поговорить с ним об этом, — прошептала Марион.
— Твой отец будет расстроен, — предупредил Андрос, и она едва не рассмеялась: какое мягкое выражение он подобрал для описания отцовского гнева.
— Да уж!
Марион пугал предстоящий разговор с отцом. Как он будет смотреть на нее? Какие чувства вызовут у нее его холодные глаза?
Андрос наблюдал за ней из-под нахмуренных черных бровей.
— Меня пугает его власть над тобой, Марион. Он не отступится от своего плана. И он, и Георгиес попытаются все-таки выдать тебя за Джозефа.
— Но они не в силах заставить меня сделать это! — заявила она.
Марион отчаянно надеялась, что у нее хватит сил противостоять гневу двух отцов.
Голос Андроса прозвучал почти грубо: