Свои поймут. А объяснять черни он и не нанимался.
— Передай, что я сказал! — рявкнул чёрт. — Дальше — не твоего ума дело!
Слуга кивнул и выскочил за дверь.
А старый Зибигус снова начал мерить шагами обширную хорошо обставленную комнату. С любимыми гобеленами, картинами и пузатым комодом из адского древа.
Дорогущая вещь. Обрабатывали его костями гурглов, людское железо здесь не годилось.
Но не радовали сегодня старого чёрта ни картины, ни любимый комод, напоминающий ему о прелестях верхнего Ада.
Мучила мысль: что же задумал проклятый демон? Зачем позвал?
***
Диана дотемна бродила по лесу с юными подручными конюха — Малко и Петрей.
Сначала они до умопомрачения фехтовали деревянными мечами, потом взялись за стальные, и неутомимая Диана вставала в позицию то с Малко, то с Петрей…
Наконец, и ей надоело сражаться, и все трое повалились в сухую прошлогоднюю траву.
Холод Диану не брал, усталость наступала скорее душевная, чем болели руки и ноги.
Парни тоже быстро позабыли досадные проигрыши, а к ссадинам и синякам им было не привыкать.
Петря предложил поискать птичьи гнёзда, и троица, смеясь, направилась в глубину леса.
К обеду голод погнал молодёжь к дому, но потом оказалось, что Петря прихватил с собой вчерашний хлеб и котелок, а Малко — хорошо знает съедобные коренья и травы.
Парень быстро нарезал крапивы и щавеля, накопал сочных корней лопуха-второгодка.
Лопух успешно зазимовал в земле, но лист пока едва выкинул. Корень у него был толстый, сочный и хорошо резался. Однако Диана не ожидала, что из него сварится такой сытный и вкусный суп.
К нему бы сметанки — за уши не оттащить, но сошло и так.
Пока варилось, Петря выстругал Диане ложку. А у парней по ложке нашлось у каждого в сапоге.
Они наелись горячего, повеселели, и бродили по лесу до темна.
То лазили на горку проверить оленьи тропы, то ходили на пожарище, глянуть, не вылезли ли там сморчки. Эти грибы, хоть на вид и противные, еда редкая и вкусная.
Прошлой весной Диана дома сидела, сама была не своя, но грибную похлёбку запомнила. Малица часто готовила её для человеческого отца Дианы — Фабиуса.
А потом парни повели Диану вверх по реке, чтобы разведать место рыбалки. Промокли, развели костёр, чтобы обсушиться. И не заметили, как стало темнеть.
Только тут Малко и спохватился, что у коней не убрано, а конюх вчера наказал убрать, и троица поспешила на остров Гартин, где располагалось крошечное поселение вокруг магической башни.
Вернулись они не по мосту, а тихонько приплыли на припрятанной под берегом лодке.
Петря и Малко решили, что сначала почистят конюшню, а уже потом покажутся конюху на глаза.
Но тот повадки своих подмастерьев знал и уже поджидал их в пустом деннике с кнутом.
Малко вошёл первым, его первого конюх и вытянул по спине.
Парень закричал больше от неожиданности, кнутом ему и раньше уже доставалось. А вот для Дианы порка была внове.
Ладно бы ей самой перепало в полутьме от конюха. Это она бы ещё как-то стерпела. Но терпеть, когда бьют друзей?!
Девушка взревела во всю силу лёгких.
Визг вышел такой, что конюх оглох на правое ухо, а с Неясыти прилетел порыв грозового ветра, двери конюшни распахнулись сами собой, и конюха хлестнуло тугими струями дождя.
Блеснула молния и к дождю добавился здоровенный град, весело застучавший по крыше конюшни.
Мокрый с головы до ног — аж в сапоги натекло — конюх опустил кнут, а в конюшню влетели Фабиус с Малицей — и на крик, и спасаясь от внезапного ненастья.
Магистр, однако, хоть и бежал, как некованый жеребец, достоинства не растерял.
Подбоченился и спросил сердито:
— Что тут творится?
Диана, не желая отвечать, тоже упёрла руки в бока и уставилась на конюха.
— Так это… — промямлил тот. — Прошлялись опять весь день на реке неслухи. Кони не чищены…
— Ты хочешь, чтобы моя дочь чистила коней? — уточнил Фабиус хмурясь.
— Я… Я… — растерялся конюх.
Ведь по крику выходило, что кнутом он вытянул не Малко, а Диану.
— Я, верно, не разглядел сослепу, — повинился конюх, с сомнением изучая всех трёх виновников переполоха.
Он уже и сам не мог сообразить, кому в полутьме прилетело кнутом.
А что если магистр сейчас рассердится, да прикажет всыпать кнута ему, конюху? Неужто он и вправду задел эту чумную девицу?
Вот ведь носит её с парнями…
Но магистр Фабиус расправу чинить не стал. Напротив, он вдруг расплылся в улыбке.
Маг был потрясён и обрадован совсем другим происшествием: такой удобной и неожиданной грозой, измочившей конюха, как кутёнка!