Глава 5. Фурия и шершни
После завтрака, слуги и вовсе попрятались. Дворец стал пустым, и каждый шаг отдавался в нём глухим стоном.
Борн велел Ханне одеться, как подобает новой правительнице Вирны, и она собственными руками честно перебрала всю одежду в шкафу, что нашлась в спальне.
И не обнаружила ничего подходящего: платья супруги правителя не годились для правительницы.
Платья были совсем не так пафосны и нарядны, как было принято. И сшиты, наверное, для того, чтобы супруга не затеняла мужа своим величием и красотой.
Ханна никогда не видела правителя Вирны, но рассказывали, что он был мелок, плешив и плюгав. И платья жены говорили об этом же — кричащие цвета, слишком закрытые руки и грудь…
— Плохо, — задумчиво произнёс демон, просачиваясь сквозь запертую дверь. — Нужно найти опытных швей, но это после. Сейчас надень лучшее платье из тех, что видишь.
Он отвернулся, и Ханна безропотно облачилась в красное бархатное платье.
Затянуть корсет и надеть колье ей помог демон. Ему, кажется, даже понравилось играть роль горничной.
— И что не так в этом платье? — спросил он, с любопытством разглядывая женщину.
Красное платье очень шло к рыжим волосам Ханны, а гармония цвета — вещь, понятная даже демону.
— Оттенок красного слишком плебейский, — пояснила она. — Здесь должен быть пурпур. И отделка не серебром, а золотом. Серебро допускается только на синем или зелёном бархате, особенно если это костюм для конной прогулки.
Всё это она узнала, когда обучалась шитью, и вот, наконец, пригодилось.
— Так? — спросил демон, и платье послушно изменило цвет.
Ханна, прикусила губу, чтобы не вскрикнуть от удивления. Она никогда не видела такой сильной магии.
Ведь одно дело убить человека — он же совсем кое-как сделан, а с другой — заставить бархат, что и полиняет не враз, — изменить тон.
— А можно ещё темнее? — попросила. — Как те, виренские розы, что растут возле ратуши?
Борн задумчиво погладил голову ящерицы, обвивающей его локоть, и платье потемнело ещё на один тон.
— Уже неплохо, — вежливо улыбнулась Ханна.
Бархат был всё ещё другого оттенка, но в его ворсинках появился дополнительный цвет — изнутри, из самой глубины ворса шла чернота. Красное и чёрное сразу… Пожалуй, такой чудесный цвет будет достоин платья правительницы.
— А теперь — нужно поменять нить… — Ханна порывисто шагнула к Борну, чтобы показать ему, где должна располагаться вышивка золотом…
И тут раздался звук удара, потом звон!
От окна прыснули осколки, и Борн в то же мгновение вырос перед Ханной, прикрывая её своим телом от посыпавшегося разноцветного стекла.
Она запоздало вскрикнула, больше от сожаления: витражное окно спальни было разбито, а… на низеньком кованом подоконнике стояла страшная женщина с чёрно-синими крыльями.
— Ты спятил! — закричала она, широко разевая рот, больше похожий на клюв. — Баба не может сидеть на троне правителя! Это против всех законов этого мира! Гони её прочь!
— Это ты свихнулась, Алекто, — холодно отозвался демон. — Зачем ты решила перечить мне? Захотела навечно остаться кошкой?
— Ты не посмеешь меня тронуть! Моя месть будет страшна!
— Это ещё почему? — удивился демон. — С чего мне бояться мести облезлой кошки?
— А с того, что твоя Алисса родит тогда лавовое отродье без разума и души! — заорала женщина, хлопая крыльями. — Она у нас! Она скоро разродится твоим зверёнышем! И мы не допустим, чтобы в ребёнка вошла человеческая душа!
— Убирайся прочь, Алекто! — Демон сделал вид, что слова женщины не произвели на него вообще никакого впечатления, никакой Алиссы он не знает, а детей десятками ест на завтрак. — Ты точно не в себе, видимо, мозг у тебя так и остался кошачий.
— Убей эту смертную дуру, и я уйду! — зашипела Алекто.
— Не твоё дело, кого я решил посадить на трон! Прочь, я сказал!
— Ты не сумеешь! Только посмей ввести в тронный зал эту бабу! Трон пожрёт её! Ты оскорбляешь своими поступками Землю и Ад, Изгой!
— Я сказал — убирайся! — холодно отрезал Борн. — Или я посажу тебя в клетку, и будешь сидеть там кошкой, пока не сдохнешь от немочи и старости!
— Раньше я откушу голову твоей Алиссе! — огрызнулась женщина.
— У тебя нет зубов, — отмахнулся демон. — Лучше отпусти Алиссу, или ты никогда не увидишь больше своего любимого Ада.
Эти слова почему-то ужасно разозлили женщину.
— Мразь! Предатель! Отдай мне замок правителя! Он мой по праву! — заклекотала она, топыря в ярости крылья.