Дирк выжидал удобного случая. Со временем Целители перестали следить за ним каждую минуту бодрствования. Наконец дошло до того, что они стали оставлять его порой на несколько часов одного. Тогда Дирк дождался, когда Робина пришлют к нему с обедом — одного, без присмотра, изнывающего от желания поговорить — и задал ему вопрос.
— Робин, — Дирк не собирался пугать мальчика и говорил мягким тоном, — Мне нужна твоя помощь. Целители не хотят отвечать на мои вопросы, а мне необходимо знать, что с Тэлией.
Робин обернулся, все еще держась за ручку двери. Лицо его при упоминании имени Тэлии стало несчастным.
— Я скажу вам, что знаю сам, господин, — ответил он слегка дрожащим голосом. — Только она очень сильно поранена и к ней не пускают никого, кроме Целителей.
— Где она? Ты не знаешь, кто за ней ухаживает?
Мальчик знал не только то, где находится Тэлия, но и имя и звание каждого из лечащих ее Целителей, — и у Дирка захолонуло сердце, когда он услышал их перечень. Притащили даже старика Фарнхерта, давно удалившегося на покой, — а ведь тот клялся, что не может быть такого безнадежного случая, чтобы пришлось его вызвать.
— Робин, мне нужно отсюда выбраться… и нужно, чтобы ты мне помог, ладно? — сказал Дирк настойчиво. Робин кивнул, широко распахнув глаза.
— Проверь коридор — посмотри, нет ли там кого-нибудь. Робин отворил дверь и высунул голову наружу.
— Пусто, — доложил он.
— Хорошо. Я собираюсь одеться и удрать отсюда. Стой снаружи, и если кто-нибудь появится, стучи в дверь.
Робин выскользнул в коридор, чтобы стоять на стреме, а Дирк натянул одежду. Потом подождал еще несколько секунд и вышел из комнаты, заговорщически подмигнув по Робину, полный решимости узнать правду.
Лечащим Тэлию Целителем был Деван. Хоть и не старший среди Целителей, он обладал наибольшим опытом и наиболее сильным Даром лечения ран и увечий. Кроме того, он считался одним из самых старых и близких друзей Тэлии среди Целителей и вместе с ней лечил многих пострадавших Герольдов. Иногда любовь и забота важнее старшинства — и если бы у Дирка спросили его мнение, он и сам в первую очередь выбрал бы для ухода за Тэлией Девана.
Дирк довольно хорошо представлял себе, где искать Целителя — архитектура большинства домов-крепостей была схожей. Девану полагалось сейчас находиться в буфетной возле огорода, где выращивались травы, и кухни — одной рукой наскоро перекусывать, другой работать. Дирк использовал все свое умение и крался, как тень, стараясь, чтобы его не заметили по пути в маленькую комнатку на первом этаже, откуда доносились запахи — как приятные, так и не слишком — бесчисленных лекарственных снадобий.
Он услышал, что внутри, в комнате, кто-то движется, и, быстро и бесшумно проскользнув внутрь, закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Деван стоял отвернувшись и, похоже, не заметил его прихода.
— Деван, мне нужно получить ответы на кое-какие вопросы.
— Я ждал вас, — спокойно сказал Целитель, не отрываясь от работы. — Я полагал, что вас не устроит то, что вам рассказывают о Тэлии. Я так им и говорил, но не я занимаюсь вашим случаем, а Тэса полагала, что вас не следует беспокоить.
— Так… как она? — спросил Дирк и, увидев угрюмое выражение лица Девана, добавил со страхом, — Она что…
— Нет, Герольд, — со вздохом ответил Деван, затыкая пробкой бутылку, в которую переливал какую-то жидкость, и поворачиваясь к нему. — Она не умирает; по крайней мере, пока. Но она и не живет.
— Что это значит? — осведомился Дирк, начиная злиться. — Что значит «не живет»?
— Пойдемте со мной, сами увидите.
Он повел Дирка в маленькую комнатушку в лазарете, одну из нескольких, предназначенных для пациентов, которых требовалось изолировать. Палата была почти пустой, если не считать прикроватного столика, на котором стояла свеча, и кровати, на которой неподвижно лежала Тэлия.
Дирк почувствовал, что ему сдавило горло: Тэлия выглядела так, словно ее готовились обряжать для похорон.
Лицо Тэлии было бледным, восковым. Только внимательно присмотревшись, Дирк смог заметить, что она дышит — но еле-еле.
— Что с ней? — спросил он севшим голосом.
Деван беспомощно пожал плечами — хотя теперь, когда Дирк наконец-то появился, Целитель чувствовал себя гораздо менее беспомощным, чем прикидывался.
— Хотел бы я знать. Мы полагаем, что вовремя нейтрализовали действие аргонела… ну, большую его часть нейтрализовала боль, которую испытывала Тэлия, но если бы мы не удалили излишек, она умерла бы: аргонел не прощает ошибок. Мы частично восполнили потерю крови, держим болевые блоки против наиболее серьезных повреждений — словом, сделали все, что могли, чтобы возвратить ее к жизни, но она попросту не приходит в себя. Нет, не просто не приходит — складывается впечатление, что ее уже нет, а мы имеем дело с неодушевленной оболочкой. Тело работает, все рефлексы на месте, дышит, сердце бьется — но «дома» никого нет. И мы не имеем ни малейшего понятия, почему. Один из самых старых Целителей предполагает, что она «ушла куда-то», возможно, пытаясь скрыться от некоего ментального принуждения. Думаю, такое возможно: предания гласят, что многие маги обладали Даром, подобным нашему, и использовали его для дурных целей. Быть может, Тэлия столкнулась с одним из них в придачу к прочим испытаниям. Возможно, она страшится возвратиться в себя, не зная, что снова находится среди друзей. Мы были готовы испробовать буквально все…
— И?
— И обратились за помощью к Герольду Кириллу. Он провел здесь целый день — держал Тэлию за руку и мысленно звал ее. Довел себя до изнеможения, бился, пока у него не началась такая реакция, что он впал в коллапс. Ничего не получилось. Честно говоря, не знаю, что еще мы можем сделать… — Деван искоса глянул на Дирка. У Целителя было кое-что на уме, но, судя по тому, что он знал об этом молодом человеке, Дирка следовало подводить к нужной мысли очень осторожно. — Разве что только…
— Только — что? — Дирк ухватился за протянутую соломинку.
— Как вы знаете, ее Дар — Эмпатия. Тэлия не слишком сильна в восприятии или передаче мыслей. Возможно, Кирилл просто не смог дотянуться до нее. Думаю, если бы до нее попытался дозваться кто-то, у кого с ней сильная эмоциональная связь, Тэлия могла бы услышать. Мы пробовали позвать ее через Спутника, но ему явно повезло не больше, чем Кириллу, и, вероятно, по той же причине. У Герольда Криса был с ней сильный эмоциональный контакт, но…
— Да.
— А больше ничего никому в голову не приходит. Дирк сглотнул и закрыл глаза. Потом прошептал:
— Можно мне… попробовать?
Деван чуть не улыбнулся, несмотря на серьезность ситуации. Давай же, рыбка, — подумал он, стараясь передать ему свою волю с силой внушения, присущей Герольдам, владеющим Даром мысленной речи. — Хватай наживку. Я все знаю о вашей любви-судьбе. Керен рассказала мне о том вечере, когда ты заболел… и о том, как ты себя вел, когда прибыли стрелы смерти, и о том, как ты спас Тэлию. Но если ты не признаешь, что любовь-судьба между вами существует, то с тем же успехом можешь кричать сквозь рев урагана — она тебя не услышит.
Он изобразил сомнение.
— Просто даже не знаю, Герольд. Тут нужна очень сильная эмоциональная связь.
Ответ, о котором он молился, был произнесен едва слышным шепотом.
— Я люблю ее. Этого хватит?
Деван чуть на заорал от радости. Теперь, когда Дирк признал свою любовь к Тэлии, у них появились шансы на успех.
— Тогда, разумеется, постарайтесь. Если понадоблюсь, я за дверью.
Дирк тяжело опустился на стул возле постели Тэлии и взял ее забинтованную, безвольную, вялую руку. Он чувствовал себя таким беспомощным, таким одиноким… как, во имя всех богов, можно звать, используя эмоции? И ведь… тогда придется сломать все стены, что он возвел вокруг своего сердца много лет назад и собирался держать всегда.
Но ведь они все равно не могли быть вечными, коль скоро Тэлия уже заставила его признать, что он любит ее. Теперь уже слишком поздно идти на попятный — а потом, он ведь был готов умереть ради нее, разве нет? Разве убрать защиту — такая уж большая жертва? Разве жизнь чего-то стоит, если Тэлии в ней не будет?