К его полному изумлению, Тэлия не только оказалась жива — она смотрела ясными глазами и улыбалась, балансируя на тонкой, как лезвие ножа, грани между смехом и слезами. А Дирк сидел на краешке кровати, изо всех сил стараясь обнимать Тэлию, не причиняя боли, и покрывал каждый кусочек ее тела, не скрытый повязками, поцелуями и слезами.
Ошеломленный, Деван выскользнул из комнаты прежде, чем кто-нибудь из них его заметил, и помахал пажу, проходящему по коридору. Рассеянно отметил, что уже не раз видел его поблизости, хотя непонятно, чего ради мальчонке проводить здесь столько времени. Когда паж увидел, кто его зовет и из чьей двери вышел, он побледнел.
«Невероятно, — лукаво подумал Деван. — Есть ли хоть один человек, который не переживал из-за нее до смерти?»
— Нужно направить к королеве гонца, предпочтительно Герольда-курьера, поскольку только Герольд, вероятно, сможет найти ее, не затратив несколько часов на поиски, а дело довольно срочное, — сказал он.
Губы мальчишки задрожали.
— Что, госпожа-Герольд… — ломким голосом сказал он, — она… умерла, да?
— Владыка Света, да нет же! — Деван вдруг осознал, что ему впервые за много дней хочется смеяться, и ошарашил ребенка широчайшей улыбкой. — И вообще, пока будешь искать гонца, передавай всем новость! Она очень даже жива — и будет очень, совершенно здорова!
Глава одиннадцатая
Радость Дирка не могла долго оставаться безоблачной: он слишком скоро вспомнил, что на карту поставлены гораздо более важные вещи, чем его личное счастье. Только Тэлия знала, что случилось в столице Хардорна, и могла знать, чего им ждать. Вальдемару явно грозила опасность, и одна Тэлия могла догадываться, насколько большая.
Дирк помрачнел, и Тэлия сразу уловила его настроение.
— Орталлен — не единственный враг, — произнес он медленно.
Еще бледнее Тэлия стать не могла, но ее глаза и зрачки расширились.
— Ох, нет… сколько времени… я…
— С тех пор, как мы тебя перенесли? Дай подумать… — Дирк прикинул в уме. Два дня он пролежал без памяти, потом еще шесть дней отходил от реакции на перенапряжение. — Всего дней восемь. — Он предвосхитил ее следующий вопрос. — Мы в твердыне лорда Фалтерна, возле самой Границы.
— А Селенэй?
— Деван послал за ней. Тебе больно…
— Выбора нет, ты же знаешь. — Тэлия выдавила слабую улыбку. — Я…
Она совершенно забыла, что собиралась сказать, потому что в этот момент Селенэй буквально влетела в открытую дверь; лицо королевы сияло от радости.
— Вот видите, ваше величество, — Альберих следовал за ней по пятам, — Я сказал чистую правду. — К изумлению Дирка лицо Учителя боевых искусств лучилось столь же откровенным восторгом.
— Тэлия, Тэлия… — только и смогла выговорить Селенэй, потом разразилась счастливыми слезами. Она взяла девушку за свободную руку — за другую ее держал Дирк — и пожала со всей возможной осторожностью, чтобы не причинить боли. Альберих стоял рядом, сияя, словно все происшедшее было его заслугой. Дирк ни разу в жизни не видел, чтобы Учитель боевых искусств так широко улыбался.
— Селенэй!…
Тревога на лице Тэлии пробилась даже сквозь радость собравшихся и резко вернула их с небес на землю.
— Все еще есть опасность?
Тэлия устало кивнула. Дирк поправил подушку так, чтобы положение тела причиняло любимой как можно меньше боли, и она бросила на него взгляд, от которого он зарделся от удовольствия.
— У Анкара… есть собственная армия.
— И он может напасть?
— Нападет. Теперь придется. Он хотел убить вас. Потом захватить Элспет.
— Владыка Света…
— Последнее, что я узнала… собирался перейти Границу. Он… наверняка… хватился меня. Не знаю, как отреагирует… но он должен предположить… что я прожила достаточно долго, чтобы что-то рассказать.
— Значит, мы в такой же опасности, как и прежде, а может, и в большей. — Селенэй встала, гневно стиснув зубы. — Он получит драку, которой хотел!
— Колдуны. У него есть колдуны. Старая магия. Не давали мне послать мысленный зов… не позволили Герольдам узнать, что Крис мертв. Не знаю, на что они еще способны. Знаю только, что могут блокировать нас. А Орталлен… хорошо их информировал.
— Орталлен? — Гнев Селенэй немного поутих; теперь она выглядела скорее растерянной. — Орталлен… Помоги мне Владычица, я все еще не могу — поверить, что он… Богиня… ведь он же приходился Крису дядей!
— Он был недоволен тем, что вы послали туда мальчика, Селенэй, — напомнил ей Альберих. — Думаю, теперь мы знаем, почему. А его горе при известии… было вполне непритворным.
— Однако прошло… и, быть может, чуточку слишком быстро, — ответила королева, закусив губу. — Хотя Орталлен никогда не любил особенно показывать свои чувства.
— Он убил вашего отца, — прошептала Тэлия, снова закрыв глаза, обессилев от столь долгого разговора. — Во время битвы… в сумятице… подослал убийцу.
— Что?… — Селенэй побелела. — Я никогда не думала… я верила ему!
Воцарилась тишина — затишье перед бурей.
— Дирк! — Тэлия ненадолго открыла глаза и тут же поспешно их закрыла, похоже, обнаружив, что у нее мутится зрение.
Дирку не понадобилось других подсказок, кроме ее затуманенного взгляда; он ласково дотронулся до щеки Тэлии и отправился искать Девана.
Вернувшись, он привел с собой не только Девана, но и еще трех Целителей в придачу. К тому времени маленькая комнатка оказалась довольно плотно набитой народом: вернулся Кирилл, а с ним Элспет. Возвратился и сенешаль, приведя с собой лорда-маршала. Принесли свечи, зажгли и расставили на всех свободных поверхностях; в комнате стало светло, тепло и немного душновато.
— Очень не хочется просить об этом тебя и Тэлию, Деван, — сказала Селенэй с виноватым видом, — Но у нас нет выбора. Можете ли вы, Целители, все вместе поддерживать ее достаточно долго, чтобы она рассказала нам все, что нам нужно знать?
Дирк хотел запротестовать… но его возмущение тут же погасло. Он знал, как поступил бы на месте Тэлии: даже испуская последний вздох, старался бы передать сведения, которые узнал. С какой стати Тэлии вести себя иначе?
— Ваше величество, — сказал Деван покорно, склонив голову, — Скажу, что не одобряю этого и что мы не позволим ей угробить себя, доведя до полного истощения сил.
— Но вы сделаете то, о чем я прошу?
— Как и у Тэлии, у нас нет выбора. — Целители окружили пациентку; каждый слегка дотронулся до нее и вошел в Целительский транс. Тэлия вздохнула; ее искаженное от боли лицо разгладилось, и она открыла глаза, вновь ставшие ясными и живыми.
— Спрашивайте, скорее.
— Анкар — что нам ждать от него? — первым заговорил лорд-маршал. — Насколько велика его личная армия? Что в ней за люди?
— Подонки, тюремный сброд, около трех тысяч. О наемниках я не слышала. Но они обучены, хорошо обучены.
— Как насчет постоянной армии? Анкар привлечет ее?
— Думаю, пока нет. Он убил Алессандара; вряд ли он уже контролирует офицеров регулярной армии. Сначала ему придется очистить части от мятежников, а потом уж их использовать. Ему нужно заменить всех командиров своими марионетками.
— Как вы думаете, мы можем рассчитывать на случаи дезертирства?
— Думаю, да. Вся Пограничная Стража может перейти на нашу сторону, когда узнает, что произошло. Встретьте их приветливо, но проверьте Заклятьем Правды.
— Где в последнее время стояла его личная армия?
— Под самой столицей.
— Анкар знает, что вам известно об этих трех тысячах человек?
— Нет. — Глаза Тэлии казались почти неестественно блестящими. — Он вообще ни о чем меня не спрашивал.
— Тем больший он болван. Немножко чересчур самоуверен, вам не кажется, Альберих? Значит, — подытожил лорд-маршал, поглаживая бороду и хмуря в раздумье черные брови, — Он может оказаться здесь через двенадцать-четырнадцать дней форсированного марша. Конницы много?
— Не думаю: его солдаты ведь были каторжниками до того, как их завербовали. Но их обучили действовать слаженно, обучали как минимум три года. И еще у Анкара есть колдуны. Старая магия, настоящая магия, как в сказках. Если он решит, что столкнется с Герольдами, то использует их.