Глаза наполняются слезами, когда я внезапно думаю о Владе с его угрозами, но беру себя в руки. Что же мне делать? Здравый смысл подсказывает немедленно оборвать разговор, сломать и выбросить симку.
Оксана убедила, что Осадчий жесткий и опасный человек. Я зажмуриваюсь, вспоминая наши темы для разговора. Он ни разу не проронил ни слова о работе.
— Зачем ты мне звонишь? — спрашиваю, кусая губы.
— Много работал, замотался, поэтому пропал.
— Не верю ни единому слову.
— Как насчет ужина? Завтрака, обеда, неважно.
— Нет, — отвечаю мягко.
Он молчит, а я не могу отказать себе в удовольствии поболтать с ним еще немного.
— Тебе грустно, мой Президент? Это как-то связано с работой?
Прикусываю язык, понимая, что рискую выдать себя, но он не реагирует.
— С работой как раз все хорошо. Муторно, напряжно, но это обычная практика. День сегодня паршивый сам по себе. Я не люблю ноябрь, давай поговорим об июле. Расскажи, как ты его провела в этом году?
— В этом — так себе, в городе под кондиционером. А вот в прошлом июле мы с мужем летали отдыхать на острова. Было ужасно жарко, я практически не выходила из бунгало, но мне все равно понравилось. А ты?
— Твой муж счастливый человек.
— Я болтаю с незнакомым мужиком из чата «Без обязательств» — ты уверен, что он счастливый?
В ответ смешок.
— Справедливо.
— А ты женат?
— Нет. Сейчас нет.
— Был?
— Недолго. Моя жена была старше меня, вероятно, у нашего союза не было будущего. По крайней мере, так говорили все мои друзья и родственники. Они на нее давили, и мне пришлось со многими оборвать отношения, которые до сих пор не восстановились.
О, личная информация! Я быстро гуглю жену Осадчего, но информации нет.
— А ты что думал?
— Я ни разу никому не говорил об этом, но… если уж совсем честно… я сомневался. Понимал, что когда мне — двадцать пять, а ей — тридцать пять — разница не особенно бросается в глаза. Но что будет потом? А потом она погибла, и проблема исчезла. Но пережить это оказалось немыслимо.
Я вспоминаю, какое сегодня число.
— Это случилось двадцатого ноября?
— Верно, Яблочки. Разбилась на машине. Знаешь, мне об этом не с кем поговорить. Накануне трагедии я задавался вопросом: как долго мы протянем? Теперь не представляю, как себя за это простить. Такие дела.
— Ты скучаешь по ней?
— Иногда. Очень редко, много лет прошло, я даже лица ее не помню без фотографии. Осталось только голое давящее чувство вины.
Мое сердце ускоряет биение. Он просто хочет поговорить. Возможно, он из тех состоятельных мужиков, которых никто не понимает и которые заказывают проститутку, чтобы излить ей душу. Оксана бы смеялась до колик, если бы узнала, что ее железный Осадчий рассказывает мне, как скучает по жене. С ходу выдавая свое слабое место. Сглатываю.
— Ты ни в чем не виноват, мой Президент. Особенно в трагедии. Людям свойственно сомневаться даже в любимых. Главное — это выбор. А ты ведь свой сделал?
— Спасибо.
— Неизвестно, как бы все повернулось. Необязательно, что вы бы расстались. Жизнь непредсказуема. Бывает, что самые близкие люди начинают желать друг другу зла. И наоборот: сомнительные, казалось бы, союзы держатся десятилетиями.
— У меня неоднозначное отношение к разводам.
Да конечно! Представляю, как ты морально страдаешь, когда берешь денежки у моего бывшего мужа! Эти слова несколько отрезвляют.
— Ты поэтому больше не женишься? Сравниваешь с ней своих женщин и не находишь достойных?
— Нет, — отвечает мягко, — такой вопрос мне постоянно задают, но это неправда. Я слишком прагматичен, чтобы думать, будто любить можно раз или браки заключаются на небесах. Отнюдь.
— Тогда в чем дело?
— Скука. Мне все время скучно.
Я слышу щелчок и еще какой-то звук, будто движение ветра.
— Ты куришь?
— Да, — отвечает через заминку — видимо, затягивается, — работа нервная. С тобой мне не скучно.
О, это ты еще не знаешь главного! То ли еще будет.
— Мне кажется, я поняла твою проблему, мой Президент, — я делаю большой глоток вина, вытягиваюсь на диване и откидываю голову, чтобы голос звучал ниже и сексуальнее.
— Просвети, Яблочки.
— Тебе слишком быстро дают.
В ответ очередной смешок, и я продолжаю:
— Вероятно, ты занимаешь какую-то должность. Политик, управленец на крупном предприятии?
— Холодно.
— Главврач, юрист? Не важно! У тебя умные холодные глаза и строгий костюм с галстуком, часы за внушительную сумму, тебе от тридцати до сорока, при этом — не женат. Тебя слишком сильно хотят осчастливить.