Райнер снова откинулся на спинку стула:
— А пока продолжайте высматривать и прислушиваться. Я хочу больше узнать о том, кто кого ненавидит, кто с кем водится — вероятно, в этом и заключена разгадка нашей проблемы. При возможности сообщайте мне и будьте готовы действовать. А сегодня… — он встал, ухмыльнулся и порылся в висящем на поясе мешочке. — У меня еще кое-что осталось из денег, выданных Манфредом на дорогу, а мы, понимаете, в увеселительном заведении. — Он бросил каждому по золотой монете. — Давайте жить, пока можем. Наслаждайтесь вечером, ребята. За мной дело точно не станет.
Они с усмешкой ловили монеты. Йерген поймал свою с каменным лицом и направился к выходу, пока остальные наперебой благодарили Райнера и отпускали не вполне приличные шутки.
Когда все потянулись к выходу, Райнер положил руку на плечо Франки.
— Тут мы могли бы побыть одни. По-настоящему.
— С какой целью, кроме очевидной?
— Ну, просто побыть вместе, спокойно пообщаться. Поговорить, подержаться за руки…
— Воспользоваться моей слабостью, — покривилась Франка.
— Радость моя, клянусь…
— Нет. Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать. Не хочу разочаровываться в тебе.
Райнер вздохнул:
— Значит, не останешься?
Франка помялась и тоже вздохнула:
— Знаю, я дура, но… останусь.
Райнер на миг прижал ее к себе.
— Что, уже началось? — спросила она, со смехом отстраняя его.
— Нет, что ты, просто я рад. — Он покосился на дверь и склонился к девушке: — Вот что мы будем делать.
Выпив с остальными в баре, Райнер подошел к мамаше Лейбкруг и заказал девицу, как до него сделали Абель и Халс. Но, в отличие от них, он привел девушку наверх и тут же отпустил, дав щедрые чаевые и сообщив, что у него тут тайное свидание и на самом деле нужна только комната. Девушка с радостью получила двойную оплату и согласилась посидеть наверху некоторое время, чтобы все подумали, что она все еще с Райнером.
Буквально через несколько секунд в дверь постучали. Райнер открыл осторожно, но, когда увидел, что там Франка, причем одна, увлек ее внутрь и обнял. Они обменялись поцелуем, но Франка со вздохом отстранилась и поправила колет.
— Так что, — она кашлянула, — поговорим?
— Гм, да, разумеется. — Райнер повернулся и хлопнул по безвкусно украшенной лентами кровати. Как и вся мебель, она была слишком велика и аляповата для крохотной жалкой комнатушки: вычурное кресло, немыслимой формы гнутый туалетный столик в облезлой позолоте, тяжелые портьеры на хлипких окнах, не закрывающийся от обилия одежды шкаф.
Франка, похоже, не была настроена садиться. Она нервно расхаживала по комнате, разглядывая легкомысленную обстановку. На болванку был нахлобучен белокурый парик, она рассеянно его погладила.
— И о чем будем говорить? — спросил наконец Райнер.
Франка пожала плечами и хихикнула:
— Странно, правда? Можем свободно поговорить — и не знаем, с чего начать.
Райнер сунул подушку под голову.
— А все потому, что ты запретила мне мою любимую тему.
Франка рассмеялась и стащила парик с болванки.
— Обольщение? Ты настолько ограничен? — Она села за туалетный столик, опустила голову, надела парик и убрала локоны назад. — А еще светский человек, называется. — Она обернулась, глядя на него сквозь белокурые пряди. — Давай. Поговорим о поэзии, искусстве. Или… что ты там изучал в университете? Литературу?
Райнер смотрел на нее разинув рот.
— Ты… ты прекрасна.
— Неужто? — Франка через плечо посмотрела в зеркало, потрескавшееся, с облезлой амальгамой, и поправила парик. — Теперь это кажется мне странным. Я так привыкла жить как мальчишка. — Она посмотрела на его отражение. — Такой я тебе больше нравлюсь?
— Больше? — Райнер заморгал, не в силах отвести глаза. — Ну не то чтобы больше, просто ты другая. — Он поднялся, чтобы лучше разглядеть. — И это здорово.
Франка порылась в косметических принадлежностях проститутки, нашла румяна и нанесла на щеки, потом накрасила губы. Она посмотрела на свое отражение из-под опущенных ресниц.
— Да ну тебя. Я-то думала, ты произнесешь речь о литературе.
Райнер сглотнул.
— До чего ты ушлая девчонка. Говоришь мне, что нам нельзя прикасаться друг к другу, что ты слаба и я не должен тебя искушать, но сама искушаешь меня! Намеренно!
Франка потупилась и зарделась под слоем румян.
— Наверное, да. Прости. Дело в том… ну, я давно уже выгляжу иначе. Отвыкла флиртовать и прихорашиваться. — Она подняла глаза. — И вот, пожалуйста, устоять невозможно.