— По крайней мере, мы надеялись, что ты не соврешь, — ответил Павел.
Халс сжал кулаки.
— Капитан, я вас видел!
— Ты, конечно, видел, но неправильно понял увиденное, — парировал Райнер. — Это ошибка.
— Тогда что это было? — спросил Павел.
Райнер покосился на Франку.
— Я не могу сказать.
— Очень зря, — буркнул Халс.
— Пикинер, — сердито выпалил Карел, — ты не вправе оскорблять старшего по званию подобным образом. Капитан…
Райнер махнул рукой.
— Забудь, парень. Забудь. — Он вздохнул и снова посмотрела на Халса. — А если бы я сказал «да», вы бы стали мне снова доверять? Пошли бы за мной?
Все молча смотрели в пол.
Наконец Райнер усмехнулся:
— Вот видите, я прав. Ложь и тайны не имеют значения. Вас волнует лишь, с кем я валяюсь в койке.
— Так ты признаешь, что… — спросил Халс.
— Нет, — с издевкой в голосе ответил Райнер. — Тебе хотелось бы это услышать, но…
Герт усмехнулся.
Даг вскочил на ноги и сжал кулаки.
— Грязный пес, ты умрешь!
Он налетел на Герта, размахивая руками. Тот отскочил, легко (при такой-то комплекции) выдержав удары, потом схватил лучника за ноги и опрокинул его. Они покатились по полу, избивая друг друга. Все, кроме Райнера и Йергена, кричали, чтобы они прекратили, и пытались разнять дерущихся.
Франка в ярости воскликнула:
— Прекратите, ненормальные! Прекратите! Вы все рехнулись! Капитан Гетцау не спит с мужиками! Это я знаю лучше любого из вас!
Сердце Райнера гулко ударилось о ребра.
— Франк… Франц! Не дури!
Райнер попытался утихомирить Франку, но она отбросила его руку.
— Я была в женской одежде и целовалась с капитаном Райнером, потому что…
— Франка! Нет!
— …потому что я женщина!
Райнер застонал. Тайна раскрыта. Франка больше не будет солдатом. Манфред отошлет ее прочь. Товарищи отвернутся от нее.
Но ее никто не услышал: все были заняты попытками разнять Дага и Герта. Тогда Франка схватила Павла за ворот рубахи и основательно встряхнула:
— Слушай меня, мать твою! Я женщина!
— Что? — заморгал Халс. — Что ты сказал, малый?
— Я не малый! — завопила Франка. — Ты что, оглох?
Теперь и остальные обернулись.
— Нет? — озадаченно переспросил Павел.
— Нет. — Франке стоило больших усилий сдерживаться. — Я женщина. Я переоделась мальчиком, чтобы сражаться за Империю.
Мужчины уставились на нее. Даг и Герт сидели на полу, разинув рты.
— Правда, что ли? — спросил Джано.
— Да нет, конечно, — печально помотал головой Халс. — Парень, я знаю, почему ты это сделал. Ты хочешь защитить капитана, это очень благородно с твоей стороны. Но твоя шутка не пройдет. Мы видели тебя в бою. Девицы не сражаются.
— Я сражаюсь, — отрезала Франка. — Вы что, никогда не задавались вопросом, почему я не моюсь вместе с вами? Почему сплю отдельно? Почему сказала, что убью любого мужчину, который ко мне прикоснется?
— Может, ты… это… боишься искушения? — спросил Павел.
Франка засмеялась:
— Что, пикинер, считаешь себя настолько неотразимым?
— И… вы не просите ее предъявить доказательства? — съязвил Герт.
На этот раз засмеялся Даг.
— Ага. Ага, покажи нам.
— Нет! — крикнул Райнер. — Я запрещаю. А ну прочь, грязные шакалы!
Франка пожала плечами.
— Думаю, придется, капитан. Иначе их, видимо, не убедить. Но не всем, поняли? — крикнула она, поймав их взгляды.
Она смотрела то на одного, то на другого и наконец приняла решение.
— Халс, иди туда.
Она показала в дальний конец камеры. Халс явно смутился, остальные хихикали.
— Давай, давай, — сказала Франка. — Покончим с этим.
Халс поплелся в угол, приготовившись к худшему. Франка встала лицом к нему и принялась расшнуровывать куртку.
Все молча ждали. У Дага заблестели глаза. Райнер за то, что они подвергли Франку такому унижению, был готов убить всех. Как они посмели не поверить ей на слово? А потом вспомнил, что и он в свое время ей не сразу поверил.
Халс неловко переминался с ноги на ногу, пока Франка расшнуровывала куртку и расстегивала пуговицы. Он не знал, куда деть глаза. Наконец Франка распахнула рубашку и опустила бинты на груди.
— Вот, — гневно сказала она, — все еще думаешь, что я лгу?
Райнер и остальные не видели ее наготы, но по выражению лица Халса все было яснее ясного. Райнер рассмеялся про себя. Ветеран-пикинер разинул рот, как рыба, вытащенная из воды. Он напоминал мужа-рогоносца из театрального фарса.