Продолжала ли Сигюн играть с их сознанием – не важно, ей становилось все хуже, и отравленное дерево окрашивало ее кровь в черный. Струйки текли изо рта, просачивались из раны, наполняли пробитое легкое. Руки ее ослабли, выпустив камень, однако пальцы медленно, надрывисто вычерчивали на земле узор.
– Что ты делаешь? – Прошептал в недоумении Локи. – Что бы это ни было, ты не сможешь…
– Не важно, что я сделаю, – прохрипела Сигюн, – важно, что будешь делать ты. Важно… – Подхватив с земли Камень Души, хмурясь от боли, девушка вложила его в ладонь мужчины и сказала: – Жди момент, а я найду способ, как помочь. – Дыхание ее ослабло, голос практически выцвел, напоминая шум лиственницы у моря, однако напоследок у нее хватило сил произнести: – Minä kutsun sinut, Jormungand.
Секунду ничего не происходило, а затем землю охватила дрожь, которая нарастала до тех пор, пока из глубоких вод моря не вырвалась огромная фигура. Ночной тьме не удалось скрыть величие Йормунгарда, явившегося в одной из ужасающих размерами форм. Змею ничего не стоило добраться до бывшего поля битвы, вынуждая солдат в панике разбегаться по сторонам. Как бы Локи не претила мысль оставить Сигюн, он был вынужден отпустить ее, понимая, что вряд ли питомец оставит его в живых.
– Беги, – шепнула девушка, провожая его тоскливым взглядом. – Беги, и ни о чем не сожалей…
Змей закрыл Сигюн своим телом, спрятав в кольце, и даже когда Один обрушил на Йормунгарда яркое пламя посоха, атака не навредила ему, а только разозлила. Змей злобно оскалился и зашипел, ударив головой по крепостной стене и обрушив на головы воинов каменный град. Спасаясь из-под обвала, асгардцы бросились врассыпную, пока их окутывала пыль. Серое облако скрыло от них простор, но когда потоки ветра развеяли дымку, монстр исчез, а вместе с ним и умирающая богиня, о которой напоминала лишь черная кровь, оставленная на руках ее мужа, и ярко пылающий Камень Бесконечности.
В поисках спасения она бросилась во тьму, холодную и плотную, высасывающую энергию. Вырваться из нее оказалось нелегко, куда проще остаться в ее объятиях и заснуть вечным сном, однако близость смерти не позволяла девушке закрыть глаза и сдаться. Ее сердце грела злость…
ЧЕЛОВЕК
Два дня обратились путешествием длиною в жизнь. Нью-Йорк остался где-то позади, скрытый туманом прошлого. Мне искренне хотелось проснуться в своей квартире, сбросить тонкое одеяло и проследовать на кухню, чтобы включить кофе-машину. Я буквально слышала запах свежемолотых зерен.
Струи контрастного прохладного душа лились на голову, унося за собой грязь и дурные мысли. Я будто стояла под маленьким водопадом, окруженная дымкой облаков – матового стекла. От мыльной розовой воды и шампуня пахло хвоей, и я бы добавила «приятно», но за последнее время блуждания по лесам от этого запаха меня воротило. Но выбора не оставалось – лучше ходить чистым. Мелкие царапины защипало, а ступни жгло огнем. Я старалась не замечать дискомфорт, мне хотелось раствориться в воде, стать ее частью, бежать так далеко, насколько хватит сил.
Мне дали умыться и переодеться. Светло-голубое платье ожидало меня на скамье вместе с мягкими ботиночками, хотя ступать все равно было больно. Но разве это так важно? В ближайшее время мне не придется беспокоиться о таких мелочах. Честно говоря, я понятия не имела, о чем следовало беспокоиться. С чего бы начать, да? Хоть в шелка наряди, подари золото и накорми горячим обедом, я останусь пленницей, а не гостьей.
Меня окутало странное смирение. Плевать.
«Вот так царь Асгарда отплачивает своим спасителям». Слова Локи не выходили из головы, и с каждой секундой я невольно поддерживала его иронию. Сигюн спасла сотни жизней, предотвратила бой щелчком пальцев, и ее не то что не отблагодарили, а пустили стрелу в сердце. Всех живых существ страшит сила, не подвластная им, находящаяся в чужих руках. Я определенно не знала всех подробностей и закулисных драм, однако общих деталей оказалось достаточно.
Асгардцы боялись Сигюн тогда, боятся и сейчас – даже ее жалкую копию. Быть может, ко мне и отнеслись бы мягче, не устрой Локи дворцовый переворот, а потом и нападение читаури на Нью-Йорк. Пропади он пропадом Асгард, я куда больше злилась потери моей любимой кофейни на Манхеттене. Досталось ли от Сигюн мне это лицемерие, или же я заработала полезный навык за последние годы? Один черт.
Темный коридор сменился узким проходом и тупиком. Я уж подумала, что здесь меня стражник и зарежет – один взмах мечом, и проблема решена, я даже не успею пискнуть. Но у стены имелся секрет, наделяющий ее свойством потайной двери, за которой лежало помещение овальной формы.
Без предметов интерьера, с потолком, залитым звездной дымкой – не знаю, в чем секрет архитектурного волшебства, – комната казалось пустой и неуютной со стоящей посередине колыбелью – «кроватью» язык не поворачивался сказать. Меня поджидали, но я боялась смотреть на присутствующих, как и отрывать взгляд от ложа, на котором грозилась провести… сколько? Неделю? Месяц? Несколько месяцев?
– Ты готова?
По моему выражению лица и так было понятно, что нет, вопрос показался мне издевательским, поэтому я не постеснялась наградить Тора ядовитым взглядом.
– Дитя, тебе нечего бояться.
Фригга говорила с такой уверенностью и легкостью, что не поверить ей сложно. Она излучала спокойствие, которое хотелось черпать ложками, упиваться им, растворяться в нем. Мать всех богинь, царица Асгарда, жена грозного Одина – насколько же она превосходила по силам Сигюн? Несмотря на внешнюю хрупкость, женщина обладала стержнем, который не удалось бы сломать даже повелительнице душ.
– Трудно поверить, когда не знаешь, что тебя ждет.
Остановившись у подножья колыбели, я осмотрела ее оценивающим взглядом, робко коснулась шелкового одеяла. Мягкое, гладкое.
– Может, мы сможем обойтись без этого? – В отчаянной попытке я посмотрела на Тора, а затем на Фриггу, стоящую поодаль. – Я же ни на кого не кидаюсь.
– Ты боишься, и это понятно, но боюсь, что другого выбора нет.
Точнее, он есть – разместиться в соседней камере с Локи, только не факт, что защитный барьер меня удержит. В предыдущий раз я так и сбежала.
– С прибытием в Асгард твои силы начали пробуждаться, менять тебя, делая нестабильной, и это может навредить. Как тебе, так и окружающим.
– Это несправедливо, что я расплачиваюсь за чужие ошибки.
Меня все же учили, что грубить старшим нехорошо, особенно тем, кто стоит выше тебя по званию и титулу, а не только по возрасту. Но от досады и раздражения чесались кулаки что-то сломать, и горло щекотало от подступающего крика.
– Это же ведь не навсегда, – подметил Тор в попытке воодушевить меня, однако голос его звучал неуверенно. Я едва сдержалась от горькой ухмылки. – Когда ты будешь стабильна, то сама проснешься.
Если проснусь.
– Сон Бога – не приговор, дитя, а способ исцеления. Мы с Одином хотим помочь уберечь тебя от силы Сигюн.
«Как уберегли и саму Сигюн?!» Я едва сдержалась, чтобы не выплюнуть это в лицо женщине, держась из последних сил, хотя моя гримаса не оставила у Фригги сомнений относительно моих мыслей.
– Не важно, – ожесточено замотав головой и сморгнув подступившие слезы, я обошла колыбель и встала сбоку. – Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим.
Одеяла оказались невероятно мягкими, я чуть не забыла об обиде, стараясь не слишком быстро устроиться на подушках. Тут так удобно, не сравнится ни с каким ортопедическим матрасом. Так что, сложив руки в замок на животе, с гордым и насупленным видом уставилась в потолок.
– Я готова, приступайте.
– Тебе нужно расслабиться и успокоиться, только так я смогу полноценно погрузить тебя в Сон Бога.
Я застонала сквозь сжатые зубы, вызвав у женщины усталый вздох, будто она имела дело с ребенком, а не взрослой девушкой. Тор ситуации не поспособствовал, а только тихо засмеялся, побудив мать наградить его суровым взглядом. Мужчина моментально притих.