– На Тартар напали трое: я, Шигараки и Кохэй Нобара, известный как Тень, и несколько ному. Благодаря причуде тьмы мы с Кохэем смогли незаметно проникнуть в тюрьму, – подняв руку, для наглядности девушка смахнула с кожи блеклые вихри тьмы. – Как только я получила сообщение от Уширомии, пыталась помочь охране вернуть преступников. Но в итоге пришлось бежать.
– И тебя не убили? – в недоумении уточнил Ястреб. – Охрана?
– Мы заранее предупредили охрану и руководство Тартара, чтобы они были готовы к нападению, но мы не знали, когда оно произойдет, – ответил Уширомия. – Я смог сообщить им, что ни при каких обстоятельствах им нельзя стрелять и причинять вред тому, кто назовет позывной.
– А как вы общались-то? – спросил Таками.
– Комментарии на сайте новостей, – переведя мрачный взгляд на коллегу, Кагами не удержалась и раздраженно прошептала: – кровать-раскладушка Чунга-Чанга, да?
Не без неловкости перехватив взгляд собеседницы, Уширомия предпочел не углубляться в тему.
– Значит, вы пытались задержать сбежавших преступников, – заключил Всемогущий, – простите за вопрос, но как вам удалось уйти от Шигараки и Все-за-Одного?
– Как мячику для пинг-понга от ракетки: больно и стремительно, – не удержалась от остроты Кагами, сложив руки на груди из-за неуютного чувства. – Могу сказать, что, вероятно, мне тоже придется постоянно перемещаться. Не хочу загадывать наверняка, но Кохэй возлагал на меня большие надежды, он ведь и передал мне эту причуду, полагая, что я стану его ученицей или последовательницей. Он мужик чувствительный, так что воспримет мое предательство как личное.
– Мы с Кагами последние два дня ездили по тюрьмам. Ситуация печальная. Если бы мы не передали через Кагами немного скорректированные и ложные схемы тюрем и Тартара, наверное, все было бы еще хуже.
– Передали?
– Мое нападение на штаб в октябре, – напомнила девушка, посмотрев на Ястреба. – Даби все не унимался и гадал, откуда я знала, какой именно жесткий диск нужно украсть. Теперь понимаешь, откуда.
– Всемогущий, я понимаю, что парень, которому вы передали силу, нуждается в защите. Однако, лучший вариант уберечь его от злодеев – постоянно менять его местоположение, – заключил Уширомия. – К тому же он довольно сильный, раз унаследовал вашу силу. Он может помочь нам отлавливать злодеев, поблизости всегда будут находиться Ястреб или еще кто-то из про-героев. А ночью его защитит Кагами. Ее причуда как нельзя лучше подходит для работы в ночное время суток.
– Я смогу почувствовать любого, кто захочет подкрасться ко мне в радиусе четырехсот метров. Плюс благодаря дымке я способна незаметно перемещаться.
– Я не очень понял. Что у вас за причуда? Вы ведь были крылатой героиней.
– Копирование причуд.
– Копирование, – задумчиво повторил Всемогущий, – прямо как у одного из студентов… вы также копируете причуду прикосновением?
– Лучше. Поглощаю биологическую жидкость и валяюсь три дня в коматозе.
Прозвучало даже угрожающе.
– Я… я не могу просто так доверить вам Мидорию, – сокрушенно покачал головой мужчина. – Я понимаю, что он не будет сидеть на месте и…
– Да, это сложно. Но сейчас такие времена. Нам придется бороться не только со злодеями, но и противостоять общественности, – мрачно заключил Уширомия. – От комитета сейчас вряд ли что осталось, но необходимо как минимум дать опровергающее заявление на речь Даби. Так что, как только Старатель придет в себя, Ястреб, Кагами, вам тоже придется.
– Уже предвкушаю эту феерию, – устало вздохнул Таками.
– Кагами, мы с тобой продумаем, как лучше…
– Нет.
– Что… нет?
Опустив голову и крепче прижав к себе сложенные на груди руки, девушка напряглась и всем своим видом показала, что даже слушать об этом не хотела. От одной мысли оказаться перед толпой людей, которая уже сложила свое весомое мнение о ее персоне, брала злость.
– Я не буду давать никакое интервью, Уширомия.
– Кагами…
– Какая разница, если они уже сложили свое мнение обо мне? – зарычала Кагами, бросив колючий взгляд в собеседника. – Если хочешь, можешь попробовать сам оправдать то, что вынудили меня пойти на такой шаг.
– Тебя никто не принуждал.
– Ой, да что ты? – шикнула девушка. – В этом есть моя вина, да, я это сделала той ночью, но я откупилась тем, что сыграла в русскую рулетку в Кюсю. До такого состояния меня довело нежелание председателя видеть во мне человека. Какой смысл мне оправдываться, а?
– Потому что это тебя погубит. И, позволь заметить, ты сама выбрала такую жизнь, поэтому не стоит винить нас. Мы просто создали для тебя образ.
– Ну так и спасай этот образ, зампредседателя. – Шагнув ближе к Уширомии, девушка едва сдержалась, чтобы не выплеснуть на него все чувства. От истерики ее сдержало осознание, что на нее смотрят другие люди. Крепко сжав кулаки, Кагами поклонилась Всемогущему и добавила: – Можете положиться на меня, я защищу мальчика в темное время суток, остальное… обсудим чуть позже, прошу меня простить.
Она ошиблась в своем выборе, и вот к чему это привело. Затравленная, боявшаяся каких-то комментариев в соцсетях сильнее, чем реальной угрозы от злодеев. Уширомия сто раз прав, что ей необходимо выступить на пресс-конференции с комментарием, солгать о том, что она убила журналиста, ведь доказательств ее вины не существует.
Натянув капюшон ниже на лицо и уйдя по коридору достаточно далеко от палаты, Кагами остановилась у окна и, схватившись за поручень, напряженно выдохнула. Хорошо, что Мэй ее не видит такой.
Как бы хотела девушка обвинить во всех несчастьях других людей: комитет безопасности, Кохэя, общественность. Но Уширомия прав, это был только ее выбор, и ни чей другой. Из-за нее умер Куросаки, никто не заставлял убивать журналиста, да и Таками, если подумать, делал все возможное, чтобы поддержать ее. Когда Даби показал кадры, на которых сражался с Ястребом, Кагами подумала, что потеряла все. У нее ничего не осталось. Поэтому броситься под удар Все-за-Одного, защищая суда комитета, не казалось чем-то страшным.
Но она и тут выжила.
– Нао…
Хотелось бы раствориться, стать невидимкой, рассыпаться черной дымкой, да только повсюду царил свет. Ни единого укромного уголочка для тени. Девушке пришлось набраться смелость, чтобы хоть украдкой посмотреть на Таками. Перебинтованный, как мумия, в кислородной маске… что же Даби с ним сделал. От одного взгляда на парня становилось больно, что вызывало не только страх, но и злость.
– Спрашивай, я отвечу, – согнувшись в три погибели, прошептала Кагами, упрямо рассматривая толпу людей за окном.
– Нао, посмотри на меня. Пожалуйста.
Зажмурившись, девушка тихо засмеялась, но по факту хотела плакать. Она просто боялась взглянуть на Таками, увидеть вновь его опешивший злой взгляд. Полагала, что при встрече с парнем почувствует себя хозяйкой положения, мол «думали, это вы тут всех переиграли? Как бы ни так». Как бы ни так…
– Что ты хочешь увидеть, Кейго? Вину в моем взгляде? Страх? Злость?
– Я хочу знать, почему ты так поступила. Ты… Нао, я мог убить тебя. Всерьез мог убить тебя. Почему вы мне ничего не сказали?!
– Потому что я попросила.
– Но… зачем?
Да тут в двух словах и не рассказать. Крепко сжав металлический поручень, Кагами мысленно сосчитала до пяти, прежде чем ухватиться за определенную мысль.
– У меня выхода не было, – зашептала девушка, нервно поглядывая на медсестер, общающихся у стойки дежурного по этажу. – То, что сказал Даби о журналисте – правда.
– Что? – откровение собеседницы искренне удивило Таками, он интуитивно подошел ближе и понизил голос до шепота. – Но… подожди, как? Когда?
– Вечером того дня, когда умерла моя мама.
Молчание в ответ Кагами и не пыталась оспорить. Не только потому, что парня удивил ее поступок, но и по простой мысли, которая терзала их долгие месяцы – если бы он тогда пошел с ней, все могло бы быть иначе.
– Сначала я утаила это от вас всех, но… я не смогла хранить это в тайне, меня сводило с ума то, что я сделала. Я пришла к председателю… рассказала ей все, как есть. Понимала, что за это меня могут посадить, и… репутации комитета тоже бы не поздоровилось. Поэтому я предложила этот план с устранением. Что… только убедившись, что я не нужна комитету, Тень поверит в мое желание отомстить, работать на Все-за-Одного.