Солёные реки вдруг потекли по его ресницам. Внутри всё так мучительно сжалось. Его сильные руки задрожали. Мы никогда не осознаем ценность момента, пока он не станет воспоминанием. В такие секунды по-настоящему понимаешь, что каждый из нас так одинок и непрочен в жестоком кино под названием «реальность»…
Оттого Маруся чувствовала себя той сказочной девочкой-сироткой, которой вдруг принесли весть о том, что она — заколдованная принцесса. Оттого она не узнавала близких, не помнила своего настоящего имени, и ей казалось, будто она — унесённая холодным солнцем. Оттого она выращивала сломанные цветы собственных воспоминаний. Умноженная на ноль и бесконечно несчастная, писала дневники Вечности на обрывках прошлого, которого нет…
Глава 2
Апрель в сердце и война в голове
В тот день сильно кричали птицы. Небо кипело вдоль и поперёк, готовое вылиться из берегов. И вроде бы погода была нормальная. Ничто не предвещало грозы или бури. Но птицы кричали, как жаленные в жопу сволочи. Вернее, они даже не кричали, а матерились на своём языке и никак не хотели заткнуться. И эти вопли откуда-то сверху противно гладили душу против шерсти, наводя на людей панику и страх.
Удивлённо задрав голову, Маруся рассматривала небо.
«Интересно, с чего это они?» — подумала она, глядя на беспокойную стаю.
— Полезно знать, что птицы кричат, когда не могут найти себе места, — поучительно заявил старичок в очках, который появился неизвестно откуда, будто прочитав её мысли.
— Откуда вам это известно? — удивилась она.
— Полезно знать, что наблюдать за жизнью весьма занятно, — улыбнулся милый дедуся.
— А я, сколько ни наблюдаю, всё нет толку, — вздохнула Маруся.
— Станет скучно, заходите в гости на чай. Ваш покорный слуга расскажет много интересного, — вежливо предложил старичок. — Я живу в соседнем доме. Квартира восемьдесят пять.
Услышав Марусин рассказ, Алекс ни с того ни с сего напрягся:
— Полезно знать, что щиплет дед за сиси в квартире восемьдесят пять, — ехидничал он.
— Ты чего? Ревнуешь? Он же без заднего умысла, просто хотел пообщаться, — удивилась она.
Молодой человек посмотрела на неё, как на ребёнка и, наконец, улыбнулся:
— Просто я тоже много чего полезного знаю. Кстати, хочешь, я налью тебе чай?
Это воспоминание внезапно всплыло в голове у Маруси и побежало бегущей строкой по всем мыслям. Сегодня был первый день, когда её выписали из больницы. Наконец-то очутившись дома, девушка сидела за столом со своим парнем. Они обедали. Но возвращение в родные стены не принесло счастья. Так всегда бывает, когда всё вроде бы прекрасно, а настроение портит какая-нибудь фигня.
— О чём ты думаешь? — спросил Алекс, заметив, что любимая отрешённо смотрит в одну точку.
Маруся вздрогнула, услышав в коридорах сознанья отголоски птичьих криков.
— О том, как менялось выражение лица неба в тот самый день…
Эти обрывки воспоминаний врезались в генетический код каждой клетки. Больше она не помнила ничего. Дальше в её памяти были сплошные провалы, как разрытые котлованы, оставленные гастарбайтерами на соседней стройке. Оставались только смутные догадки, откуда взялось всё это. Эта ненависть ко всем пернатым жопам, особенно если они орут и летают. Эта жуткая боль, которая распускалась внутри, будто смертельный цветок. И эти сломанные цветы её пальцев…
— Хрусть! — послышалось в ту же секунду неизвестно откуда. Звук негромкий, но отчётливый и яркий. Вроде бы ничего такого, но пробирает до костей…
— Что это? — вздрогнула Маруся.
— Я просто отломал кусочек шоколадки. Хочешь? — Алекс робко положил перед ней пару сладких клеточек.
Солнце отражалось на поверхности чая, налитого в прозрачные кружки. На соседнем дереве задорно чирикали воробьи, прыгая с ветки на ветку. Девушка не на шутку взорвалась:
— Никогда больше так не делай! И пожалуйста, закрой окно! Не хочу слышать, как орут эти монстры.
— Хорошо, хорошо… — кивнул Алекс, захлопывая форточку.
— Не знаю, что со мной… — вдруг загрустила Маруся. — Эти звуки выворачивают меня наизнанку!
— Врачи сказали, что тебе нельзя волноваться, — суетился молодой человек, захлопывая окна ещё плотнее.
— Ну, психанула, с кем не бывает? — виновато ответила девушка, понимая, что испортила настроение своему парню. — И это… Слышь?.. Выброси на помойку вафли. Пусть лучше ими бомжи во дворе похрустят.
Она была странная. Ранимая. Немного не в себе. Она росла на обочине жизни, как одинокая колючка, которую никто не поливает. Её кости становились тоньше, а душа уязвимей. Но ей казалось, что у неё появляется сила пегаса. Ничто не мешало ей верить, будто она всё такая же, как вчера. Но это было не так.
— Что же ты творишь? — удивлялись люди.
Она шла в никуда по лестнице безумья. Падала и спотыкалась. Её подхватывал ветер. Никто никогда так и не смог испытать всего, что творилось с ней.
— Зато у тебя есть счастье летать, — говорил человек, который её любил.
— Порой я ненавижу себя, — загрустила она. И в её глазах снова загорелся тревожный огонь, который обжигал болью смутных воспоминаний.
— Но почему?
Маруся нехотя призналась:
— Мне кожу резало солнце. И эти следы не сотрутся…
— Ты о чём? — удивился Алекс.
Девушка печально прошептала:
— Ты только глянь на них!
Её криво сросшиеся пальцы напоминали стебли сломанных цветов, которые она выращивала на обратной стороне виртуальной луны. Она растерянно смотрела на свои руки, будто это были какие-то экзотические растенья, а не часть её плоти…
— Ты опять об этом? — беспокоился молодой человек.
— Что произошло? Почему они стали такими? — допытывалась бедняжка.
— Давай просто будем считать, что ты неудачно поковыряла в носу, — отшучивался он.
Но Марусе было не до веселья. Воспоминания и флешбеки терзали её душу. И всё повторилось снова… Девочка со взглядом сумасшедшей куклы смотрит в кривые зеркала несчастными глазами. Руки тянутся к запрещённым эликсирам. Суицидальное солнце бьётся в помутневшие стёкла. Истекает холодным светом на грязный пол.
Отчаянье, размешанное в кружке остывшего чая. Оголённые нервы под человеческой оболочкой. Срочный звонок по телефону доверья. На том конце пустоты слышится голос:
— Это Доктор Суицид.
— Спасите меня! Мне так плохо!
— Что случилось?
— Я схожу с ума.
— С кем не бывает! — устало смеётся привыкший ко всему собеседник.
— Такое случается только однажды… Но ты не будешь прежним.
— Примите лекарство.
— Увы. От этих страданий ничто не поможет.
— Примите двойную дозу.
Из трубки доносится мольба, смешанная со слезами:
— Всё безнадёжно. Ничего не помогает…
Это как операция по удалению сердца без наркоза. Это как венозные слёзы, струящиеся из открытых ран, только гораздо больней.
— Увы. Ничем не могу помочь.
— Но что мне делать?
— Привыкайте с этим жить. Или не жить… Вот в чём вопрос… — ответил Доктор Суицид.
И ты принимаешь эту невыносимую горечь. Вдыхаешь терпкую грусть, будто кокаин. А потом задыхаешься от бессилья. Потеряв надежду, звонишь по горячей линии Богу.
— Не жить… — механически повторяет автоответчик.
Горят страницы жизни. Это как форматирование без восстановления данных. К чёрту нежности, привязанности, слабости. Всё в огонь. Это как сон, от которого не можешь очнуться. Это как вернуться в реальность и обнаружить себя похороненным заживо. Только гораздо страшней.
— Почему врачи ничего не смогли исправить? — убивалась унесённая холодным солнцем.
Когда-то такая уверенная в себе, теперь она чувствовала себя неполноценной. Этот недуг сводил её с ума. Она не знала, как с этим жить и что дальше делать.