— Можешь разделить с ней порцию.
— Но я не хочу картошку.
— А что ты хочешь?
— Шоколадное мороженое. Большое.
— Нет.
— Ты обещала. — Брук устремила на меня взгляд, который гласил: «Мне уже семь, и я иду во второй класс». — Обещала, мама.
— Эскимо тебя устроит?
— Почему Тори можно картошку, а я должна есть какое-то дурацкое эскимо? Почему она всегда получает то, что хочет? Потому что маленькая? Когда мне было четыре, я сама могла купить себе картошку…
Я сдалась.
— Ладно, возьми шоколадное мороженое.
У меня не хватало сил бороться с ними сегодня. По крайней мере нужно выпить еще джина с тоником.
— Помоги Тори и купи себе что пожелаешь.
Брук унеслась прочь, гримасничая на ходу. Впрочем, я ее не окликнула. Я слишком устала, и потом, как скажут вам все опытные педагоги, сражайся лишь там, где можешь победить. Я хочу, чтоб у моих девочек были хорошие отметки, а потому уже сделала свой выбор. И потом, с Натаном они не так дерзки. Исключено. Он в отличие от меня не терпит нахальства.
— Правда, хорошо сегодня прошло собрание, Тэйлор, — сказала Пэтти, когда Брук схватила Тори за плечо и потащила ее в очередь.
Мы с Пэтти — председатели аукционного комитета нашей начальной школы, и первое собрание проходило сегодня утром на Пойнтс-драйв.
Я зря беспокоилась. Наш комитет из семи человек — просто чудо. В минувшем году мы без всяких усилий с нашей стороны были признаны «лучшими родителями».
— Прозвучало много отличных идей, — ответила я, выжимая в бокал остатки лайма. — У меня создалось ощущение, что в этом году аукцион получится просто сногсшибательный.
Несомненно, ведь планируется такое…
У нас уже есть несколько потрясающих лотов, включая поездку в Париж первым классом и неделю на личной яхте Пола Аллена… вообразите себе, в Греции. Я подавила дрожь восторга. Пусть это банально, но при мысли об аукционе я покрываюсь мурашками.
— Пэтти, мы можем сделать это явью…
— …чем и занимаемся, — закончила та. При всей своей хрупкости она работает как вол. — Мы выбрали председателей для всех комитетов, такие опытные люди…
— Толковые, — добавила я.
— Опыт — вот что самое главное.
Разве не так? Обожаю Пэтти. Мы понимаем друг друга с полуслова. Мы не просто друзья, но и председательствуем практически во всех школьных комитетах. Я ни за что не взялась бы за организацию школьного аукциона, если бы Пэтти не предложила свою помощь.
Школьный аукцион — самое крупное ежегодное благотворительное мероприятие нашей начальной школы. Благотворительные марафоны и продажа оберточной бумаги, конечно, приносят деньги, но ничто не сравнится с доходами от аукциона. При удачном раскладе можно выручить четверть миллиона. При чертовски удачном — на сто тысяч больше.
Мы с Пэтти надеемся в этом году собрать четыреста тысяч. По крайней мере такова наша цель.
— На собрании было что-нибудь особенно интересное? — спросила Кейт, придвигая еще один стул, чтобы положить на него ноги, худые и загорелые — неизменно загорелые. Кейт играет в гольф, а еще они с Биллом то и дело мотаются в Кабо.
Мы с Пэтти переглянулись и задумались. В общем, ничего особенного. У нас все отлично организовано, собрание аукционного комитета не место для сплетен, это некрасиво. Непрофессионально.
— А я кое-что знаю, — с готовностью вмешалась Моника.
Я многозначительно взглянула на Пэтти: «Ну вот, приехали». Моника Толмэн меня бесит. Она не бедна и довольно красива, но крайне не уверена в себе и из кожи вон лезет, чтобы доказать обратное.
По правде говоря, зря она это делает. И напрасно копирует мою прическу.
Моника провела рукой по волосам, демонстрируя недавнее мелирование — точь-в-точь как у меня.
— Уэлсли разошлись летом, — громко объявила она.
— Уэлсли? — ахнула Кейт.
Моника кивнула и отхлебнула вино. Видно, что ей доставляло удовольствие сообщить столь шокирующую новость.
— У Люси обнаружилась интрижка…
— Что?! — Мы все в ужасе обернулись и уставились на Монику.
Пэтти нахмурилась, между ее темными бровями залегла глубокая морщинка. По крайней мере стало ясно, что моя подруга не накачана ботоксом.
— Не верю, — заявила она. — Не верю. Люси никогда не изменит мужу. Я ее знаю много лет…
— И она очень религиозна, — подхватила Кейт.
Моника пожала плечами.
— Иисус любит грешников.
Невероятно. Я допила коктейль и сразу захотела еще. Жаль, что нельзя послать за ним одну из девочек — здесь не продают спиртное несовершеннолетним.
Моника крутила бокал.
— Пит намерен забрать детей.
— О нет!
Все зашло слишком далеко. Честное слово. Я знаю Люси: она отличная мать, хорошая жена; она не переживет, если у нее отнимут детей. И потом, дети должны жить с матерью.
Если только она не сумасшедшая.
Как моя мать, например.
— Пит уверен, что выиграет дело, — взахлеб продолжала Моника.
Терпеть не могу, когда она так довольна собой. Ей-богу, ей нужно меньше тратить время на занятия с персональным тренером и почаще заниматься благотворительностью.
— Нельзя отнимать детей у матери, — возразила я. — Суд не согласится. Это точно. Ты уверена, что у Люси роман на стороне?
— Думаю, он закончился, как только об этом стало известно. Но Пит в ярости. Он оплатил жене липосакцию бедер и живота, имплантаты, коррекцию зрения и все такое, а потом выяснилось, что он старался не для себя. Не удивительно, что он слегка обиделся, потратив пятьдесят тысяч.
Пэтти была в ярости.
— Люси вовсе не нуждалась в операциях и соглашалась на них только ради мужа. А Пит вечно был недоволен.
Я кивнула в знак согласия. Люси и сама по себе красива. Вдобавок, глядя на нее, трудно сказать, что она столько раз побывала на операционном столе, потому что все сделано очень аккуратно. Мы-то знали, поскольку она нам рассказывала и всячески рекомендовала своего хирурга. Он действительно профессионал; я догадалась, что Люси подправила себе разрез глаз, только потому, что она стала выглядеть счастливее.
Видимо, она и впрямь сделалась счастливее.
Люси спала с кем-то помимо мужа.
Мысль была мне неприятна, и не следовало бы так думать, но Пит действительно очень… крупный. За последний год он поправился на тридцать пять — сорок фунтов. Или больше. Когда я несколько недель назад встретила его за ленчем, то с трудом узнала. Натан, который обычно не замечает таких вещей, нагнулся к моему уху и заметил, что Пита в ближайшем времени ожидает инсульт.
Помешало ли это Питу вновь и вновь наведываться в буфет? Отнюдь. Он несколько раз ходил за добавкой горы сосисок, сыр, яйца пашот, черничные блинчики со сметаной, клубника со взбитыми сливками… Я живо вообразила, как в его артериях собираются холестериновые бляшки.
Я не могу винить Люси, если она не захотела спать с Питом. Я бы не согласилась даже сесть с ним за стол, не говоря уже о сексе. Но любовник?..
Интересно, хорошо ли им было в постели.
Господи, надеюсь, что да. Особенно если теперь Люси предстоит потерять детей.
Я встряхнула пустой бокал и прислушалась, как звенят кубики льда. Хотелось выпить еще, но я не в силах сдвинуться с места. Не только потому, что устала (а я устала!), но и потому, что помню о лишних калориях. Я взвешивала все «за» и «против», напоминая себе, что я в хорошей форме, но о калориях забывать нельзя. Имидж — это очень важно; когда тебе под сорок (о Боже!), надо еще усерднее заботиться о внешности. Просто быть стройной недостаточно. Женщина должна выглядеть молодой, а на это нужны деньги и время.
Я порой задумываюсь об операции, но Натан говорит, что любит меня такой, как есть. Он считает, что я идеально выгляжу, и не желает ничего искусственного, но если операция принесет пользу, разве не стоит потерпеть?
Я снова присоединилась к разговору и поняла, что подруги по-прежнему обсуждали Люси и Питера.
— …он говорит, она унизила его перед всем обществом.
— Я даже и не подозревала, что у нее роман, — ответила Кейт.