Сосновский стал присматриваться. Вон в подворотне соседнего дома черная машина с выключенными фарами. Справа за деревом еще один человек. Все это очень похоже на готовящееся нападение. Что может интересовать здесь этих людей? Кто они? Агенты гестапо, вычислившие конспиративную квартиру советских разведчиков или базу подполья? Значит, где-то произошла утечка информации, кто-то привел за собой «хвост». Очень плохо, что здесь бывала Герда. Она могла засветиться, и тогда ее ждет провал. И сам Сосновский тоже провалится и не выполнит задания.
– Миша, тихо, – сказал совсем рядом знакомый голос.
Рука Сосновского дернулась в сторону кармана, где лежал пистолет. Шелестов вынырнул из темноты абсолютно беззвучно и остановился, прижимая Сосновского плечом. Они постояли молча, потом Шелестов тихо сказал:
– Уходи отсюда, Миша.
– Ребята где? – забеспокоился Сосновский. – Черняев?
– Они там, в квартире, – раздраженно ответил Шелестов. – Это я опоздал на полчаса. Пришел бы раньше и тоже оказался бы в мышеловке.
– Надо дать им знать, они же не знают! Что ты молчишь, Максим?
– Я не молчу! – огрызнулся Шелестов. – Я тебе сказал, чтобы ты уходил отсюда.
– Ты что! А ребята? А больной Черняев?
– Разберемся, не впервой, а ты уходи. Ты понимаешь, что, кроме тебя, никто не сможет выполнить задание. Ты уже нашел завод, ты туда можешь попасть, у тебя легальная возможность действовать. У тебя есть Герда, в конце концов. Она тоже бывает на этом объекте. Выполняйте задание, а мы отобьемся как-нибудь.
– Как-нибудь, – угрюмо повторил Сосновский. – Столько лет вместе, столько лет плечом к плечу, а теперь ты говоришь, что я должен бросить вас!
– Да, ты должен уйти и бросить нас, – рука Шелестова сжала запястье Михаила. – Ты же разведчик, Миша, а не сопляк какой-нибудь. Ты понимаешь, что вся жизнь разведчика – это весы. Ты должен взвешивать и сравнивать риск и возможность выполнить приказ, ты умеешь взвешивать и оценивать, что важнее в данный момент. В данный момент это простая арифметика. У тебя больше шансов выполнить задание. Мы сейчас просто твои помощники, мы обеспечиваем твое прикрытие. Так получилось, и эту ситуацию надо использовать до конца. Не дури. Тихо сверни за угол и иди к себе. И лежи в кровати тише воды ниже травы. Будем надеяться, что тебя они за визитами сюда не засекли. И Герду тоже. Уходи! Время теряем, Миша! Уходи!
Сосновский застонал от собственного бессилия и ткнулся головой в плечо Шелестова. Говорить больше не о чем. Все сказано, все и без слов понятно. И будь ты хоть сто раз разведчиком, а вот так уйти, зная, что твои друзья остаются в беде… Уйти, зная, что вы больше не увидитесь никогда. Ты уходишь, а твои друзья, с которыми ты столько прошел, которые спасали тебя от смерти, вытаскивали на себе, делили с тобой последний сухарь, последний глоток воды, остались умирать за тебя. Чтобы ты продолжил общее дело, выполнил задание. Этот поступок по силам не каждому, но многим выпадает случай его совершить, сделать этот нелегкий выбор.
Шелестов проводил Сосновского взглядом, потом прислушался. Все тихо. Вытащил из-за ремня пистолет, потом второй. Запасные обоймы в кармане, одна-единственная «лимонка» на месте. Теперь ждать. Передать ребятам об опасности сейчас было бы неоправданной глупостью. При всем их опыте и хладнокровии они, не зная диспозицию врага, могут угодить в ловушку. Надо, чтобы гестаповцы проявили себя, вскрылись, запаниковали, потеряли инициативу. Тогда Буторин и Коган сориентируются, поймут и выберут единственный правильный путь. Вот только как быть с больным Черняевым? Не оставлять же его врагу! И старик Павел Блача давно уже не боец. Теперь бы только момент не упустить!
Максим его не упустил. Он не столько увидел, сколько почувствовал, что обстановка изменилась. Он, конечно, окружен, но окна квартиры первого этажа, в которой жила группа, выходили только на эту сторону. И немцы это знали. Сзади будет всего пара человек, которые подадут знак своим, если партизаны будут прорываться этим путем. Но там идти некуда, это знали и немцы, и разведчики. Поэтому давно был подготовлен запасной вариант. С торца дома, который сейчас не был виден Шелестову, находился деревянный навес, под которым не один год пылился под брезентом старый легковой автомобиль без мотора. Неделю назад группа сменила его на свой «Мерседес», основательно присыпав пылью и накрыв тем же самым брезентом. Кроме этого, хитроумный Коган придумал несколько маячков, которые сразу бы показали, трогал ли кто-то брезент, интересовался машиной или нет. Маячки проверялись постоянно. Ни утром, ни днем никто из посторонних машины не касался.