Человек остановился и стал ждать, пока Сосновский подойдет к нему поближе. На Михаила смотрели спокойные, чуть насмешливые глаза. Этот человек не брился дней пять, но в целом был опрятен, в отличие от Михаила.
– А сегодня вы выглядите совсем скверно, дорогой друг, – неожиданно на чистом русском языке заявил незнакомец. – В прошлый раз вы были заправским щеголем от вермахта, столичным майором, а сейчас выглядите как бродяга. Правда, в прошлый раз вы просили прострелить вам руку.
И тут Сосновский вспомнил, где он видел этот спокойный и насмешливый взгляд. Это тот самый человек, который со своим другом помогали Сосновскому, когда во время его приезда с аэродрома в Прагу ему понадобилось попасть в немецкий госпиталь.
– Если бы не ваша небритость, я бы вас сразу узнал! – рассмеялся Сосновский.
– Для этого и существует небритость, чтобы нас не сразу узнавали, – возразил мужчина. – Зовите своего командира, а я своего. Нам передали сообщение для вас от Платова.
Когда Шелестов подошел, у машины уже стоял невысокий худощавый человек в кожанке и офицерской фуражке без кокарды. Он вскинул руку к козырьку и представился:
– Командир отдельного разведывательно-диверсионного отряда НКВД полковник госбезопасности Кузнецов.
– Командир особой оперативной группы Главного управления НКВД подполковник Шелестов.
После представления и обмена рукопожатиями Кузнецов развернул на капоте своей машины полевую карту. Концом финки, вытащенной из ножен на поясе, он ткнул у соответствующего топографического значка:
– Мы сейчас с вами здесь, у этого мостка. К Велижбору подходит немецкая колонна. Они будут на заводе через полчаса. Разберутся в ситуации и бросятся за вами в погоню. Чтобы уйти в горы, раствориться в лесах, вашим помощникам нужно три часа. Потом немцы туда сунуться не рискнут, да и темнеть начнет. Они быстро сообразят, что документы не с партизанами, а у других людей. Думаю, они догадаются, что, кроме чешских патриотов, в захвате завода участвовали и хорошо подготовленные бойцы. Они будут искать вас, зная, сколько и какие машины захвачены на заводе.
– Мы бросим машину ночью, – пожал плечами Шелестов. – Не это главное. Мы вчетвером сумеем раствориться в лесах, а вот как быть с ранеными? Им за три часа не дойти.
– Поэтому я получил приказ прикрыть отход чешских партизан, – ответил полковник. Чем серьезнее будет наше воздействие, тем больше у немцев будет уверенности, что документы находятся в колонне. Вас они искать не станут, не додумаются, что такие силы обороняют «пустышку». Мой отряд перекроет дорогу перед немецкой колонной на шоссе у моста через Влтаву у Есенице. Мои саперы там уже минируют объездные пути и мост. Я заберу ваш вездеход и дам вам неприметный штабной «Хорьх». Там лежит карта. Транспортный «дуглас» заберет вас в районе городка Опава. Вот вам адрес и пароль к человеку, который держит связь с самолетом. Все, а теперь уезжайте. Вас не должны видеть, а мы уведем колонну с чехами.
Они пожали друг другу руки, бойцы Кузнецова уселись в вездеход и повели колонну на юго-запад.
Уже на лесной дороге, когда Сосновский, с трудом лавируя на поворотах, пытался удержать высокую скорость, Коган вдруг заговорил:
– Знаете, я иногда просто диву даюсь, сколько информации держит Платов в голове, какой ум способен придумывать, планировать и реализовывать такого рода операции! Я думаю, его в анналы разведки запишут. И не только разведки, а всей диверсионной работы. Величайший талант!
– Нам бы его не подвести – выбраться живыми и здоровыми. И с документами.
– Держать в руках такую сеть, какую держит Платов, опасно, – сказал Шелестов. – Если кто-то вдруг подумает, что он опасен, имея в руках такую легальную и нелегальную армию, ему долго не жить. По крайней мере, на свободе.
– Пока война, Платов нужен всем, – неопределенно заявил Коган. – А значит, и мы с вами. А вот что будет после войны?
– Часиков эдак в шесть, – хмыкнул Сосновский, вспомнив Герду-Катю.
– Не понял? – уставился на него Шелестов.
– Не обращай внимания, – дернул плечом Сосновский. – Это я так. Фантазирую на досуге… Мечтаю…