— Наверно, в этом месте, следуя твоей логике, я должен гордо выпрямиться и произнести: «Никогда еще Воробьянинов…». Да пошел ты со своими деньгами.
Коньяк легкими слоями переливался по стенкам бокала капитана Глеба. Плавные маслянистые полоски на стекле медленно опускались на дно, дробя неяркий свет люстры.
— Ты мне лучше про нашего Назара расскажи. Враги у него серьезные есть?
— Да какие враги у Вадика! Не смеши ты меня! Так, может, погавкался когда с кем из-за ремонта тачки или из-за бабы с кем влегкую перемахнулся. Это с ним бывает! А так… Нет, я уверен, что ничего особенного. Вокруг него всегда какая-нибудь шантрапа вертится, с серьезными-то людьми он и не общается, не умеет. Это я тебе точно говорю.
— Азбель на него не сильно обижается? До каких скандалов они по этим своим рыболовным участкам дошли?
— Марчелло? Нет, что ты! Он жмот еще тот, порода просто такая, развести может любого и по полной программе! Но так, чтобы сам стрелять — кишка тонка. Кореша, ну те, с кем он хороводится по рыбной-то теме, вот те могли запросто по его наводке попугать Назара, чтобы не раскатывал губы на эти самые участки, а чтобы сам Марчелло… Нет, не думаю.
— А Серый?
— Чего Серый?
— У него никаких трений с Вадимом не было?
Данилов потянулся за бутылкой и натужно, лениво, совсем невысоко приподнялся в своем роскошном кресле.
Глеб Никитин закрыл рюмку ладонью:
— Хорош. Я не буду.
Герман с удовольствием наполнил себе рюмку почти до краев, хотел уже было поставить бутылку на стол, но передумал, добавил еще, облизнул горлышко.
— Говорю тебе — брось ты это все выдумывать. Конечно, Серый по всем понятиям совсем оборзел. Деньги, которые мы с Азбелем этому придурку в прошлом году на раскрутку кинули, он так и не возвращает. Все завтраками нас кормит. Хотели ему по рогам надавать; думали тогда взять с собой на реку, по-свойски с ним разобраться, да потом прикинули — чего об его сопли-то нам мараться, своих дел и разговоров и так хватало. Я ему так прямо тогда и сказал: «Завтра сиди дома, ты нам не нужен. Не мелькай перед глазами. Понадобишься — вызовем». Ну, он и не чухался у нас под ногами все это время. Торчит там у себя на огороде, чего-то выдумывает, планы строит. Чего ему Назара-то калечить? Ему-то какой с этого навар?
Данилов тяжело поднялся, принялся расхаживать по кабинету.
— Во еще, смотри, сертификат у меня из Чехии. Я у них дилер, дали мне в прошлом году эксклюзив на шелковые галстуки.
— Сигару будешь? — Данилов протянул Глебу роскошную деревянную коробку.
— Ты балуешься?
— Еще чего! Это же частный заказ, они же по два доллара штука! Да у меня и астма с пятого класса.
— Ох, ек-макарек!
Герман в ужасе отпрянул от окна. Не зная, куда поставить рюмку, рысцой пробежал с ней до двери и обратно.
Капитан Глеб с удивлением смотрел на его мгновенно посеревшее лицо.
— Ты чего засуетился? С сердцем плохо?
— Да вот, подъехали… Местные ребята подъехали, ну, дела у меня сейчас с ними… Я деньги вчера должен был им отдать, брал недавно в долг. Н-ну понимаешь, выгодный контракт недавно из Саратова предложили, они мне денег под него дали… Достали уже! Сейчас я не могу им ничего отдать. Через неделю смогу! А сейчас у меня голяк, ни в кассе ничего нет, ни дома.
Мне вилы…
Данилов снова бросился к двери.
Не вставая со своего стула, Глеб поймал его за рукав пиджака и сильно дернул. Властно и жестко заговорил:
— Веди их сюда. Особо не спеши. Не удивляйся ничему, что здесь закрутится. Буду говорить — мычи и поддакивай. Понял, да? Еще раз — понял?!
— Д-да…
Данилов пулей вылетел в коридор.
Первый вошедший был повыше и посолидней. Второй остро огляделся по сторонам и, слегка отодвинув рукой суетящегося перед ним Германа тщательно вытер нечистые ботинки о белый кабинетный ковер.
— Проходите, пожалуйста! Садитесь… Вот вам креслице, помягче будет… Чтобы удобней… Свету еще включить? Нет? Ну и ладно… Кофейку хорошего не хотите?
Негромкий голос прервал его:
— Остынь, уважаемый, сядь.
Крепкий незнакомец отреагировал мгновенно. Развернувшись на каблуках, он сделал шаг к столу.
— Кто это у тебя здесь, Данила?
Герман пялился вглубь сумрачного кабинета и не мог произнести ни слова.