— Глюкозу? Да, видел ее как-то в аэропорту. Она там стояла у стойки регистрации, рядом с кучей разных музыкальных ящиков и свертков. Ее барабанщики оставили охранять имущество, а сами, наверно, пиво пить ушли…
Перед глазами Глеба всплыла яркая картинка. Одинокая маленькая девчушка стоит среди громоздких ящиков, как маленький испуганный суслик. Стоит, глазенками хлопает…
Он продолжил:
— А собаки рядом не было, не заметил.
Внезапно Эмма вскочила на ноги и захлопала в ладоши.
— О, смотрите, негр, негр идет! Дядя Глеб, это вы, что ли, его с собой из-за границы сюда привезли? Вот здорово! У нас в поселке таких еще не было!
Закрывая за собой новенькую деревянную калитку поселкового кафе, Глеб Никитин легко занозил палец.
— Эм, у тебя нет какой-нибудь шпильки или булавки?
— Дай копеечку — дам булавочку!
У Глеба опять перехватило дыхание, он еще раз закашлялся:
— Что-о?! Какая еще копейка? Чего это ты про деньги вспомнила?
— А меня мама всегда учила, что острые вещи нельзя просто так другим людям отдавать, их нужно за копеечку продавать, даже друзьям и одноклассникам.
Я убью, убью, убью!!..!
Огромное, уходящее вдаль одеяло… За другой его угол держится бледный, неразличимо маленький человечек… Мы вместе с ним встряхиваем одеяло, еще раз, еще… Мягкая огромная тяжесть рвется из рук, бессильная злоба душит, пальцы немеют… Но почему-у-у!?! Почему они могут, почему у них есть все, а я…
Огонь быстро бежит по одеялу от далекого уродца, сильно жжет мне руки, ногти… Нужно закрыть от жара ребенка, обязательно, его лицо, светлые волосы…
…Они еще пожалеют, все пожалеют… Я им всем…
Дед железные ворота открывать не стал. Уперся, пристально смотрел рыбьими глазами на капитана Глеба и тихим гнусавым голосом повторял: «Нельзя в общество на такси ездить, не положено. Нельзя в наше общество на такси…»
Глеб разозлился, решительно отверг обтрепанные инструкции, подписанные председателем правления с/о «Ромашка», которые настойчиво протягивал ему дедок, и по жирной садоводческой грязи пошел пешком искать на дальних дачных линиях домик Серовых.
Низкие тучи продолжали угрожать земле очередным ливнем, но пропускали при этом света достаточно, чтобы рассмотреть под ногами частые лужи на грунтовых дорожках и слизисто-размытые кучки угольного шлака в особо топких пешеходных местах.
На стук никто не ответил. Ни в одном из окошек не было света, не вился и дымок из маленькой печной трубы.
Глеб досадливо сплюнул, зябко поправил воротник куртки.
«Стоило через весь город ехать, чтобы уткнуться в запертую дверь.»
Потом не спеша обошел домик вокруг, стараясь, по возможности, в некоторых местах вытирать испачканные кроссовки о подсохшую траву.
На раскисшей тропинке были только его следы. После дневного дождя в фазенду никто не заходил и не выходил оттуда.
Капитан Глеб остановился у крыльца и, стоя спиной к коричневому домику, начал заботливо отряхивать заляпанные джинсы, не забывая при этом сокрушенно покачивать головой.
Внезапно и резко он обернулся.
Цветная занавеска в дальнем окне суетливо дернулась.
— Серега, открывай! Не валяй дурака, это же я, Глеб! Впускай, а то я промок до костей! В гости к тебе приехал, поговорить надо, Серый!
Стараясь держаться ближе к окнам, Глеб орал и одновременно продвигался вдоль фасада, всматриваясь в темноту дома сквозь занавески.
Чуть щелкнул замок и дверь дачного домика медленно приоткрылась, образовав узкую щель, через которую сначала были видны только желтые скулы и крупные черные пуговицы.
Человек в телогрейке тихо произнес:
— Это ты… А я ведь не поверил… — и, прислоняясь к косяку, так же негромко, как и говорил, заплакал.
— Ну, Серега, бросай ты это мокрое дело! Все, все, хватит… Я же здесь, с тобой, в гости вот к тебе собрался, а ты грустишь так сразу… Прекращай! Давай лучше чайком побалуемся, а то ведь я, действительно, пока до твоей плантации добрался, все ноги по вашим лужам промочил.
— Глеб…
Маленькая кирпичная печурка сиротливо и неряшливо пряталась в углу нижней комнаты, рассеянно зевая холодным, небрежно приоткрытым поддувалом. Тропинки на пыльном полу миновали ее, соединяя только дверь с диваном и столом.
— Дрова у тебя где? Давай я печкой займусь, прохладно ведь здесь после дождика.
Серов сидел, нахохлившись, на стуле у окна и странным взглядом следил за быстрыми уверенными движениями Глеба.