Настойчиво прижимая Марека к диванчику, Данилов с негромкой солидностью продолжал его уговаривать:
— Садись, садись, сейчас ты нам все подробно расскажешь, без истерики. Выпей еще, продышись.
И опять…
Промежутки тишины, все чаще и чаще возникавшие в последние минуты в небольшой кухоньке, напоминали сгустки страхов с мерзким запахом погребального ужаса. Заботливо задавленный Германом в угол дивана, Марек жевал бутерброд, Виталик, блестя мокрыми глазами, примостился на стуле у краешка стола.
Со сжатыми за спиной руками капитан Глеб продолжал стоять у балкона, прижимаясь лицом к стеклу. И тоже молчал.
Первым тихо крякнул Марек:
— За Серого бы надо выпить… Вроде как помянуть.
Со всей ответственностью Герман опять взялся за бутылку. Подняли.
— А ты чего, Глеб? — Виталик осекся.
— Я потом.
Данилов недоуменно поднял брови и взглядом показал мужикам на Глеба. Марек продолжал морщиться на выпитый коньяк, Виталик с такой же растерянностью пожал в ответ плечами.
Пару минут они трое опять дружно молчали, одинаково стуча вилками по тарелкам.
Первым пробило почему-то Виталика.
— Да не наркоманы это к Серому вломились! Чего ты выдумываешь-то, чепуху-то какую говоришь! Если бы бомжи его оглушили, то просто бы котелки да ложки алюминиевые выгребли и приемник взяли и сбежали бы, а вешать-то человека им незачем, таким гадам кайфу от этого не прибавится.
Данилов, тяжело сопя, снова повернулся к Азбелю.
— Чего у Серого из вещей-то пропало, Марек, не знаешь?
— Да нет, только-только сейчас его жену на дачу повезли на опознание. Самого-то Серегу сосед по даче нашел, увидел, что дверь в домик весь день открыта, ну и заглянул… Сосед-то этот и опознал его, фактически, когда милицию вызвал… Теперь им жену еще нужно туда доставить, для порядка.
Над столом под свет абажура чуть ли не по пояс высунулся Герман:
— Чего тут базарить лишнее, все срастается! Наркоши это свалочные, верняк! Практически все мои знакомые кореша, у кого в том обществе дачи-то, говорят, что частенько к ним эти уроды залезают. И бабы у них такие же грязные и наглые! Если бы мужики туда вломились, то они по-другому Серегу гасили бы, ведь у него рядом с печкой и ножей куча, и топор в чурбаке воткнут.
— Нет, что ты! Сковородой его бабы явно оглушили. А что, вполне женский инструмент, сажа-то на лице у Серого от нее и осталась. Еще этот, ну как его, эксперт, говорит, что и узел-то на петле какой-то дурацкий был, по-бабски намотанный.
Не поворачиваясь от балкона, капитан Глеб бросил Мареку через плечо:
— Не говори ерунды.
Тот уже не унимался:
— А может, это с ним так жена поступила? Сколько раз она грозилась на людях, что убьет его, Серегу-то! И с нами, когда еще ездили на шашлыки-то вместе, все орала на него по-всякому! Помнишь, Виталь, как она его на реке поленом по руке хрястнула, а?!
— Еще раз говорю — не трепись просто так, если не имеешь точных фактов.
Не за стол, не из кухни…
В два шага Глеб встал от балкона под свет.
Обвел прочным взглядом всех сидящих. Лицо его стало еще жестче, пальцы на спинке стула ломали и дерево, и сами себя.
— А кому еще, кроме вас, он денег был должен?
После этих негромких, но неожиданных слов все ораторы почему-то смутились. Виталик, застигнутый вопросом Глеба у раскрытого холодильника, начал старательно в нем прикуривать, Данилов резко ерзнул задом в темный диванный уголок, а Марек стал неистово пилить вилкой толстый кусок копченой колбасы, до этого долгое время мирно лежавший у него на тарелке.
— Ладно. Не ломалась у меня в субботу машина. Врал я тогда Назару.
Марек бросил бесполезную вилку, отважно и пьяненько выпрямился за столом.
— И тебе врал, Глеб, что не могу приехать к вам на яхту из-за машины. Я у Серого вчера утром был, а вам специально ничего говорить не хотел, пока… Я ж к нему приехал, чтобы по деньгам все порешать…
— Решил? — Обернувшись на него, Виталик сильно хлопнул дверцей холодильника.
Марек замялся.
— Ну я же не ругаться, наоборот, я к нему ездил-то, чтобы денег дать. Тогда-то, на майские, как раз перед этим взрывом, Серый позвонил мне, ну, все еще тогда хиханьки да хаханьки было; он сказал, что, мол, черви у него есть для меня, ну, то есть для рыбалки, хорошие. Он так еще жался как-то странно, говорил, что может, я по-соседски загляну к нему за наживкой-то, может, мужикам моим знакомым, рыбакам, выползки нужны. Все их расхваливал, говорил, что хорошие в этом сезоне у него червячки получаются, просто гимнасты, так и выразился, ну, сказал еще, что и по другим делам ему нужно со мной поговорить.