— Да, — признал он.
— Зачем ты взял его?
— Я… — охотник запнулся. Ладно, смысла лгать всё равно не было. — Просто в память о нём. Оно всё ещё излучает это тепло, и я просто…
— Сэм, какая память? — Дин повысил голос. — О чём ты? Кас жив! Смотри, она благополучно выжгла этому уроду глаза, — он ткнул пальцем в сторону, указывая на труп. — Думаешь, чем? Его благодатью! Как она будет использовать её, если Каса больше нет? Благодати просто не будет!
— Слушай, но ведь Каса уже убивали, когда он был лишён благодати. И потом он нашёл её, вернул, она была цела, — наконец, не выдержав, сказал Сэм. Дин приоткрыл рот, чтобы что-то ответить, но парировать было нечем. Сэм был прав. — Что, если ей достаточно того, чтобы последнее место, где он был — это её сознание? Если он не нужен ей? Дин, мне тоже больно его терять, но я просто смотрю на вещи реально. Смерть и уничтожение разума могут не так уж и сильно различаться.
— Нет, — покачал головой Дин. Сэм заметил, что губы у его брата чуть дрожат. — Нет, — повторил он. — Ты не прав.
— Хорошо бы так и было, — сказал младший Винчестер, осторожно пытаясь забрать перо из рук Дина. Охотник стиснул перо в ладони — невольно, он всего лишь хотел взять себя в руки. Но оно неожиданно согрело её, напоминая о свете и тепле, которое когда-то несло, укрывая их с Сэмом и Самантой от всего на свете. Боль, грызущая грудь, чуть отступила.
Дин ослабил хватку, и Сэм бережно забрал перо, спрятал его обратно. Оно ничуть не теряло формы или блеска, словно было живым. Охотник понимал чувства брата — да, это было маленькое чудо, как будто Кастиэль пытался им помочь, уняв бушующие мысли и чувства.
— Поехали, — мягко сказал Сэм. Дин, не оборачиваясь к нему, подошёл к двери, толкнул её и зашагал по коридору.
***
Часом ранее.
По тем же коридорам, только в полной темноте и совершенно бесшумно, кралась тень. Все дети ещё спали, охранники, если можно так выразиться, тоже — ангельское прикосновение работало лучше любого снотворного. Саманте было нужно совсем немного времени — она и без того вспомнила почти всё, что здесь происходило с несчастной Джейн. Эти стены, коридоры — о да, воспоминания просто били ключом, не успевая укладываться в голове транслятора. Вот в этой комнате, возле которой она на секунду остановилась, когда-то спала Роджерс — и в ней же она повторила попытку поглотить чужой разум, только уже осознанно.
Саманта видела, как тело какого-то человека оседает на пол возле её кровати. Как потом к ней приходит какая-то женщина и приглашает к директору. Вот он, в своём кабинете — весь такой добренький, обещающий объяснить, что с ней происходит, и почему она может делать то, что неподвластно другим. О, Джейн просто волшебница — и есть школа, в которой таких волшебников обучают. Он попросил тогда вернуть сознание человеку, которого она поглотила ради эксперимента, и чьи растерянные мысли сейчас бились где-то под кожей затылка. Девочка сказала, что не умеет — а мужчина только терпеливо улыбнулся и пообещал, что подождёт, пока она не справится с задачей.
Она справилась. А потом её, как котёнка в зоомагазине, отдали кому-то за толстый конверт с пачкой денег. И дальше был провал — больше шершавые стены, окрашенные на кровавые деньги от продажи детей, ничего не могли ей напомнить.
Потому Саманта направилась в кабинет директора. Да, было ещё рано — но она знала, что он специально приходит на работу пораньше. Пересчитывает деньги, обзванивает своих «клиентов», просматривает списки детей, у которых «подозревали» силы трансляторов. Этот жирный паук приходил гораздо раньше, чем было нужно. Всегда так было. И сегодня — вот удача! — ничего не изменилось.
Прижать его к стенке, буквально, было наслаждением. За те пять лет, что Джейн не видела этого мужчину, он успел отрастить себе пузо, чуть облысеть и стать ещё более мерзким и трусливым, чем был до этого. Она пускала волны боли по его телу, заметив, что душить довольно непродуктивно — жертва слишком быстро теряла сознание, а ещё раньше — возможность хоть что-то сказать добровольно.
Он кричал. О, как же он кричал — но Саманта, заблокировав дверь, наслаждалась этими звуками, потому что знала, что причиняет боль заслуженно. Она влезла к нему в память, откопала старые-старые воспоминания о продаже Джейн. Прочитала адрес его глазами — тогда ещё здоровыми, не подслеповатыми. Потом, пропустив ещё один невидимый электрический импульс по жирной туше, отошла и собиралась выскочить через окно на первом этаже. Ей было всё равно, что будет дальше с этим человеком — вероятно, он всё равно продолжил бы своё чёрное дело, но в ту секунду она об этом не думала. Вот только очень зря он выкрикнул, когда Саманта открыла окно:
— Ты монстр!
Потому что она монстром не была. Нет, только не сейчас. Транслятор-мутант — да, возможно. С краденой силой ангела? Да, но так было нужно. Но причиняла ли боль невинным? Только упрямому ангелу, который до сих пор тихо лежал без сознания где-то внутри неё. Но она не убила его. Она знала, что такое сострадание — всё её существо было состраданием. Но не молчаливо-беспомощным, как у прежней Саманты, нет. Это было добро с кулаками, которое собиралось всем воздать по заслугам — в особенности, людям, которые убили своими действиями маленькую девочку, ничем такого кошмара не заслужившую.
Так что Саманта вернулась к пригвождённому к одному месту мужчине. Посмотрела ему в глаза, склонила голову набок.
— Я делал всё правильно, — чуть дрожа, сказал он. — Такие, как ты, заслуживают подобного обращения…
— Нет, — тихо сказала транслятор. — Это ты — монстр. И ты заслуживаешь подобного, — и она коснулась его лба, призывая на помощь силы благодати. Запахло палёным мясом, глаза её жертвы выгорели, внутренности, похоже, вскипели. Но ей даже не было мерзко от этого зрелища. Она всё сделала то, что было нужно. И теперь снова знала, куда идти.
В этот раз Саманте пришлось поймать попутку. Обычную машину, не автобус — водитель остановился, окинул её взглядом и предложил подвезти. Это было только на руку — идти долго, а Винчестеры наверняка уже где-то на хвосте. Саманте жизненно необходимо опережать братьев, а значит, следует согласиться.
Первые несколько километров всё было в порядке. Она молчала, глядя в окно, водитель — тоже. Но когда они выехали за город, случилось то, о чём транслятор даже не подумала — мужчина совершенно ненавязчиво и как будто бы случайно коснулся её колена. Саманта чуть отодвинулась, но прикосновение не ушло — противная ладонь поднималась выше, выше, наконец, мужчина остановил машину и развернулся к ней, явно не с самыми лучшими намерениями. Наверное, этого ей не стоило сейчас делать, но больше ничего не оставалось — и, коснувшись пальцами лба водителя, Саманта усыпила его. Потом вытолкнула из машины, рассудив, что он явно не заслужил такого счастья — быть перетащенным на другое сидение. Нет уж, как он к ней — так и она к нему.
Девочка села за руль. И на секунду растерялась, вспомнив, что толком не умеет водить машину. Все навыки остались у тех, кто сейчас был внутри неё.
Решение проблемы было очевидным. Что же, может быть, упрямый ангел увидел, что она делает, и понял, насколько чисты её намерения. Стоит попробовать с ним поговорить.
Она прикрыла глаза, переносясь в воображаемый бункер.
Минутой ранее Кастиэль почувствовал, как его кто-то гладит по плечам. Не так, как это делала та сущность, что мучила его, иначе — ласково, сострадательно. Ангел с трудом разлепил веки, дёрнул руками, совершенно затекшими. Человек рядом с ним крепче сжал его плечи и с облегчением выдохнул. Кас поднял взгляд — рядом находилась Саманта, слабо ему улыбающаяся.
— Н-нет, — выдохнул ангел, в испуге дёргая цепи. Ему удалось сесть, и он начал быстро отодвигаться, отползать в сторону, чувствуя, как бешено и очень по-настоящему колотится в воображаемой груди сердце. — Не надо… — он наткнулся спиной на стену. Саманта поднялась и подошла к нему ближе, села совсем рядом. Кастиэль зажмурился, готовясь к новой волне ужасающей боли, но ничего не происходило. Девочка коснулась его щеки, осторожно провела по ней кончиками пальцев, потом осторожно обняла. Ангел, дрожа, приоткрыл глаза.