— У тебя нет семьи, — уже не так уверенно сказала транслятор. — Они не считают тебя своим.
— Даже если они так не считают, — ответил Кастиэль, — ничто не мешает мне любить их так, как я любил своих братьев, — он помолчал. — А тебя мне жаль. Правда, жаль. Ты могла бы получить второй шанс, — в бункере стало светлее, Кастиэль чувствовал, как близится что-то — похоже, настоящая Саманта, новая, транслятор-ангел, готовый выжечь это сознание к чертям. — Мне жаль, — повторил он.
— Заткнись, — обессиленно сказала транслятор.
— Ты несчастна, раз никому не веришь, — бывший ангел, считая секунды, протянул одну руку и коснулся запястья Саманты. — Ты могла бы… могла бы узнать, что такое семья. В тебе нет чистого зла, в тебе только боль, — он проследил за ней взглядом, как она освобождается от его прикосновения и отстраняется, занося над ним мачете вновь. — Мне жаль, что ты должна умереть.
— А себя тебе не жаль? — процедила сквозь зубы Саманта. — Весь такой правильный, не заслуживающий этого, весь такой грёбаный ангел… — Кастиэль понял, что она и не ждёт ответа. — Ты очеловечился, — выплюнула она, как оскорбление. — Иначе я бы сейчас просто уничтожила тебя, вместо этого, — блеснуло оружие.
— А что в этом плохого?.. Быть человеком?.. — и он лишь безмятежно улыбнулся, когда лезвие сорвалось вниз вместе со словами транслятора, чтобы вонзиться ему в грудь.
Яркий свет приблизился и опустился на них, согревая и поглощая слабый крик, вырвавшийся у бывшего ангела в ту секунду, когда мачете пробило его грудь.
Дин открыл глаза и не понял, почему находится в светлой комнате. В том бункере, где он находился буквально за секунду до этого, было темно. Там была Саманта, и Кас — бедный в очередной раз ослабленный Кас. Может, рана и не была настоящей, но она заставила его на секунду потерять контроль, а значит — поддаться монстру. Монстру. Точно.
Охотник подскочил. Рядом находилась Саманта, полулежал в кресле Кастиэль — он тоже вздрогнул, открывая глаза. Винчестер поднял взгляд и увидел брата — несчастного, с разбитым носом, но вполне себе живого. Они смотрели друг на друга недолго, кажется, секунду — когда с кресла раздался тяжёлый вздох, оба быстро оказались возле ангела, приходящего в себя.
— Кас, ну ты даёшь, — сказал Дин, чуть улыбаясь — ему не давали покоя мысли о девочке, но её они вполне могли запереть, пока не придумают, как помочь, верно? — Как ты сумел?
Ангел не отвечал. Качал головой, словно пытался прийти в себя.
— Что с ним? — спросил Сэм, взглянув на брата.
— Она ранила его там, в чертогах. Наверное, не может очухаться, — предположил старший Винчестер. — Эй, Кас? — он коснулся подбородка ангела, и тот наконец поднял взгляд. Вот только глаза его были не голубыми, а карими. — Какого…
— Дин? — растерянно спросила Саманта. Младший Винчестер, который не разглядел за спиной брата глаз ангела, сейчас тоже вздрогнул, когда понял, чей голос сейчас звучит. — Дин, я… — девочка вдруг на секунду осеклась, замерла, раздался шелест. Похоже, она обнаружила, что у неё есть крылья. Потом опустила взгляд на свою грудь, наткнулась им на свитер, плащ Кастиэля, капли крови на них. Моргнула. — Как это? — выдохнула она.
— Кас, — старший Винчестер без сил опустился на кровать, возле маленького тела. — Он всё ещё там.
— Но почему? — быстро спросил Сэм. Саманта взглянула на свою руку, нахмурилась.
— Похоже из-за этого, — она продемонстрировала братьям ожог в форме противоангельского символа. — Он не смог пройти. Наверное, он хотел, чтобы мы оказались здесь вместе, я не знаю…
— Как нам теперь его вытащить? — с тоской спросил Дин, глядя на тело Саманты. Настоящая Саманта, занявшая сосуд Новака, сползла с кресла, громко прошелестев крыльями, и опустилась на колени возле кровати. С телом Кастиэля это выглядело смешно, но никто даже не улыбнулся — было не до этого.
— Погоди, — сказал вдруг Сэм. — Саманта. Кто ты сейчас? — он тронул девочку за плечо, заставив посмотреть на себя. Она взглянула на него, потом перевела взгляд на потолок, честно пытаясь сосредоточиться и понять. — Что ты можешь сделать? — уточнил Винчестер.
— Ну… у меня есть крылья, — девочка шевельнула ими, снова издав шорох. — И они очень неудобные.
— То есть, ты ангел? — спросил Дин.
— Благодать осталась в теле Каса, значит, ей нет разницы, чей разум вернётся, — ответил вместо Саманты Сэм. — А трансляторские способности у тебя остались? — опять обратился он к ней. Девочка прислушалась к своим ощущениям. Закрыла глаза, попыталась создать чертоги, обычную маленькую комнатку. Комнатка появилась немедленно. Саманта подняла веки и кивнула.
— Отлично, — сказал Дин. — Значит, ты можешь вытащить Каса.
— Не могу, — помедлив с ответом, покачала она головой.
— Почему это?
— Вместе с ним может уцепиться и другая сущность. А если она завладеет этим телом, то…
— Ясно. Хорошо, — Винчестер ущипнул себя за переносицу. — Тогда выжги её. Так, как она выжигала эти клубки сознаний детям в школах. Это ведь получалось за счёт благодати, ведь так?
— Так, но… — Саманта закусила губу, — я не смогу действовать выборочно.
— То есть?
— Я уничтожу всё, что в ней есть. Кастиэля тоже, — она посмотрела на Винчестеров, притихших после этих слова. — Невозможно сжечь кого-то одного извне.
Наступила тишина. Было слышно прерывистое дыхание Дина, который пытался принять тяжёлое решение, но никак не мог. Слышно сопение Сэма, чей нос был разбит. Саманта потянулась к нему, чтобы помочь, и прикоснулась двумя пальцами ко лбу, как это делал Кастиэль — исцеление удалось, но совершенно не такое, как обычно. Это чувствовалось в каждом движении сосуда, даже в способе применения сил.
Томски вдруг выпрямилась. У неё появилась идея.
— Я могу попытаться кое-что сделать, — сказала она. Винчестеры взглянули на неё, не понимая, о чём идёт речь — потому что она внешне ничего и не делала. Но транслятор видела, как крылья, небрежно раскинутые, подчиняются её воле и поднимаются, а потом — укрывают её собственное тело. То, в котором остался Кастиэль с двойником.
Она почувствовала, как сердце начинает биться ровнее. От тела начал исходить лёгкий свет — Саманте он казался едва заметным, но Винчестеры прищурились, стараясь защитить глаза.
— Я вернусь, — пообещала девочка, неожиданно поняв, что это всё означает. Заживила ожог в виде символа, коснулась своей руки прежде, чем кто-то из братьев успел ей помешать. Скользнула в собственный разум, не покидая этого тела.
Подошла к маленькой фигурке, склонившейся над неподвижным и слабо дышащим человеком. Рядом лежало мачете, измазанное в свежей крови, а Саманта — её двойник, будь он неладен, тихо плакал, сжимая ослабевшую руку ангела, на чьей груди расплывалось большое кровавое пятно.
— Прости, — хрипло всхлипывала девочка, совершенно сейчас на саму Саманту не похожая. Бледный, с трудом делающий неглубокие свистящие вдохи, Кастиэль, продолжал слабо ей улыбаться. Томски поняла сразу — двойник пыталась уничтожить его. Смертельно ранила, подчинившись гневу, а сейчас, укрытая очищающими душу крыльями, осознала и почувствовала свою ошибку. Только было слишком поздно.
Саманта подошла ближе к двойнику и осторожно обняла её. Девочка, словно ставшая более хрупкой, чем была, в отчаянии прижала едва тёплую руку ангела к своей груди. Она никак не отреагировала на объятия Саманты, не оторвала взгляда от гаснущих глаз Кастиэля.