Теперь была его очередь. И Кас даже пожалел, что ему будет не так трудно сделать то же самое для девочки, ведь отсутствие сна его никак не беспокоило.
Так, предаваясь воспоминаниям и размышляя о чём-то, Кастиэль и провёл целую ночь.
Утром Саманта упрямо выбралась из постели. Было видно, что девочка изо всех сил старается не разболеться, чтобы не испортить ни себе, ни другим праздник, который должен был быть вечером. Она встала чуть позже обычного, и когда вышла вместе с Касом — шмыгнула заложенным носом. Тем не менее, запах отчётливо ощущался даже так — Кастиэль улыбнулся, поняв, что он обозначает.
Они с Самантой вошли на кухню. Возле плиты стоял Сэм. Справа на тарелочке возвышалась горка блинчиков, приготовленных, судя по всему, по рецепту Саманты. Услышав за собой шаги, младший Винчестер обернулся — и смущённо опустил взгляд, когда услышал сдавленное хихиканье.
— Ну, проспорил я Дину, — сказал он, пряча улыбку. — Пришлось, — охотник поправил на голове ободок с оленьими рогами. — Доброе утро, — прибавил он в конце. Саманта хотела ответить, но из груди её вырвался только кашель.
— Кто тут у нас болеет? — появился сзади старший Винчестер. Саманта обернулась, охотник подошёл ближе и сгрёб её в объятия. Томски улыбнулась ему в грудь, чувствуя, как мишура, которую Дин обмотал вокруг шеи, щекочет ей нос. — Болеешь? — на секунду отстранил её от себя Винчестер. Саманта кивнула. Охотник ещё раз прижал её к себе, потом снял с себя гирлянду и повесил её на Каса, который даже не успел возмутиться. — Ладно, тогда ешьте без меня. Я пока сгоняю в город, куплю нашим девочкам таблетки.
Сэм приподнял брови.
— А что? — невозмутимо продолжил его брат. — Тебя я тоже заставлю их выпить. Кас, присмотри за ними, ладно? — Дин ещё раз старательно обернул длинную гирлянду вокруг шеи ангела, который попытался от неё избавиться. — Обе эти Саманты непредсказуемы.
— Смешно, Дин, смешно, — фыркнул Сэм, ещё раз поправляя вечно спадающие рога. Брат его, расхохотавшись, скрылся где-то в коридорах бункера. Спустя пару минут раздался хлопок тяжёлой двери гаража, подтверждающий, что Дин и правда уехал за лекарствами.
Они позавтракали без него. Позже охотник приехал, загрузил Саманту таблетками и хотел было проскочить на кухню, но та ему не позволила.
— Нет, — сказала Томски, закидывая в рот сладкий шарик от боли в горле. — Иди, займись с Сэмом делом.
— Да плевать я хотел на это дело, — возмутился Дин, — ты же болеешь, тебя вообще здесь быть не должно!
— Мы займёмся готовкой, — пообещал Кас, мягко оттесняя охотника плечом к выходу. — И правда, Дин, сделай что-нибудь другое.
— Что? Мы уже всё развесили — ну да, ёлка не ахти, но есть ведь, и вообще…
— Значит, поищи что-нибудь о вчерашнем деле. Та девочка сейчас в больнице, её давно уже могли опознать, может быть, это что-то нам даст.
— Ничего уже нам не надо давать, мы со всем разобрались!
— Нет, Дин, — возразила Саманта. — Она всё ещё где-то здесь, — девочка коснулась пальцем виска. — Она молчит и лежит на месте. Как огромный живой мешок, в котором всё перепутано.
— Так нам надо её допросить, раз так, — немедленно отреагировал охотник. Саманта покачала головой.
— Не получается. Я пыталась вызвать её, поговорить с ней, добиться хоть какой-то реакции — и ничего. Пока ничего.
— Ладно. Кас, ты присмотри за ней, мало ли, вдруг наша пассажирка очнётся, — Дин выпрямился и вышел с кухни. Кастиэль, выглянув в коридор и удостоверившись, что охотник ушёл, наконец-то снял с себя гирлянду.
— Она совсем не поддаётся? — спросил он, обернувшись к Саманте. Девочка глубоко вздохнула.
— Не знаю.
— То есть?
— Это сложно объяснить. Она как будто хочет что-то сказать, но просто не может.
— А залезть к ней в память ты не можешь? — предложил ангел. Он помнил, как Саманта делала это с ним — тогда это было довольно больно, но позже, когда девочка поняла, как нужно подключаться без вреда для чужого разума, проходило совершенно незаметно.
— Я пыталась. У неё внутри такой клубок из разных воспоминаний, что становится жутко. И знаешь, мне кажется, как будто это всё разные люди. Но других сущностей я не ощущаю, она как будто… Не знаю… — Саманта прикусила губу, переносясь в воображаемый бункер. Снова присела на корточки рядом с девочкой, лежащей на диванчике и обнимающей двойника того медведя, что ей когда-то подарил Кас. Здесь транслятор казалась ещё более худой и бледной. Она вся дрожала, часто жмурилась, обнимая игрушку. Но почти никак не реагировала на действия Саманты. Однако, с каждой новой попыткой реакция появлялась и была чуть более активной и продолжительной.
Вот и сейчас она слабо повернула голову к Томски, демонстрируя прозрачные светящиеся прожилки, исходящие от висков к лицу и шее, заставляя Саманту вскрикнуть от неожиданности. И тихо-тихо, одними губами, прошептала короткое:
— Помоги.
Томски резко открыла глаза. Кастиэль этой её заминки не заметил — он стоял, отвернувшись, возле раковины, и что-то мыл. Саманта быстро поморгала, стараясь прийти в себя. Каждый раз, как она прикасалась к этой странной девочке, у неё начинала болеть голова. Пустота бункера-двойника пугала как никогда. Вот в этом, настоящем, пахло хвоей — неужели, Дин и правда притащил ёлку? Настоящую? Где он её нашёл в последний день перед Рождеством?
В этом бункере рядом находился ангел, который в тяжелые моменты мог укрыть крыльями, пусть даже теперь это было невозможно почувствовать физически. Здесь был Сэм, с его рожками на голове.
А в том, который Саманта создала — ничего и никого. Только она и та странная-страшная девочка, к которой было жутко прикасаться.
И почему-то очень хотелось это сделать, словно что-то притягивало к ней, заставляя пытаться заговорить с ней снова и снова.
Когда Саманте это удалось, она едва не выронила салатницу. Выпала на несколько минут из реальности, слушая и внутренне содрогаясь от каждого тяжёлого слова собеседницы. И не только от слов — что-то внутри неё сейчас словно ломалось, рвалось, рождалось… Или умирало вместе с этой странной девочкой.
Кастиэль думал, что Саманта не расслышала его вопрос. Он сам его уже успел забыть — может, потому, что уже нашёл, что искал. Может, ещё по какой-то причине. Но вот тот факт, что девочка ему не ответила, ангела отчего-то встревожил.
Он оглянулся, посмотрел на неё. Они находились на кухне уже несколько часов, и Кас старался особо не мучить Саманту беседами — он понимал, что ей трудно говорить с больным горлом. Может, ей стало хуже? Или она ответила ему жестом, а он и не заметил?
— Саманта? — позвал Кастиэль. Никакой реакции. Ангел нахмурился, заметив, что девочка отложила нож, которым нарезала что-то для салата. Она сидела к нему спиной, так что Кас подошёл ближе и коснулся её плеча, снова позвал, уже громче: — Саманта!
Томски вздрогнула. Рывком обернулась, хмуро окинула взглядом.
— Что тебе надо? — грубовато спросила она. Кас заморгал, пытаясь понять, в чём провинился.
— Я… просто переживаю за тебя, — наконец, сказал он. — Я подумал, тебе нехорошо, и…
— Лучше всех, — резко ответила Томски, спрыгивая с высокого стула и подхватывая всё, что успела нарезать. — Не беспокойся, — здесь у неё голос смягчился, как будто ничего не случилось. Кастиэль непонимающе посмотрел на девочку.
— Что-то случилось? — спросил он. Саманта передёрнула плечами. — Са…
— Нам надо закончить готовить, — перебила его девочка. Кас замолчал на полуслове, и послушно шагнул обратно к столу, где резал мясо. Ладно. Может быть, она задремала, и он её напугал. Ничего страшного, Саманте ведь наверняка сейчас всё ещё нехорошо.
Ничего. Он присмотрит за ней, как и обещал. Больше не будет молчать и игнорировать её присутствие. Он справится.