— Ты мне дашь ее дневники?
Аркадий Семенович подошел к книжному шкафу и достал из второго ряда из-за нот шесть общих тетрадей с помятыми углами и положил на стол.
— Забирай. Теперь уже все потеряло свой смысл. О моем героическом папаше тоже напиши. Одной главы с него хватит.
— Я очень хорошо помню Семена Демьяновича. Мудрый был мужик.
— Мудрый. Это точно. Всех его сотоварищей расстреляли, а он выжил. Одних орденов килограммов пять будет. Вопрос: за что? На войне не воевал, землю не пахал, Днепрогэс не строил. Но о нем мы как-нибудь отдельно поговорим. Ты мне скажи лучше, кому доверишь материал печатать? Ты же от руки пишешь? Перьевой ручкой? Раньше тебе жена помогала, а теперь?
— Алена и печатает. Мы с ней остались в хороших отношениях. Даже перезваниваемся иногда. Но стена между нами стоит крепкая. Я толкался плечом, но ни в какую.
— Она тебя любит.
— Я ее тоже. Только никому от этого не легче.
— Найди машинистку на стороне. Алене лучше не знать о твоем творчестве.
— Я уже думал об этом. О моих делах в издательстве Алене тоже лучше не знать. Она же мне говорила: «Я уйду, и твоя фортуна за мной следом». Как в воду смотрела. Но ничего, нас хрен сломаешь. Мы еще пошумим! У тебя выпить пет ничего?
— Ты же пока не допьешь, не уйдешь. Асам я давно ничего не покупаю. Сбегай, магазин подносом. Молодой еще. Пожалуй, и я с тобой выпью.
После нескольких рюмок диалог оживился, и они проболтали до позднего вечера.
Время прошло незаметно. И опять Паша поехал домой на метро.
5.Подглядывать в замочную скважину — некрасиво. Но именно этим ему предложили заняться, и Павел Михайлович чувствовал себя не в своей тарелке. Другое дело наблюдать за людьми со стороны, делать собственные выводы, остальное додумывать, подключая фантазию и складывая результаты в общий мешок. Есть кусок глины, лепи в свое удовольствие. Никто от тебя не требует сходства с вымышленным персонажем. Его пет в природе. И слава Богу! Но теперь от тебя ждут не только узнаваемости, но требуют сделать из оригинала карикатуру. Превратиться в одночасье из сочинителя криминальных историй в репортера «желтой» прессы и выдавать свои помои за истину в последней инстанции.
Аркадий забраковал его наброски. Композитор получался белым и пушистым. Две-три скандальные истории не спасали положение, а выглядели клеветой, поклепом на хорошего, всеми уважаемого человека.
— Скучное чтиво! — поморщился Аркадий Семенович. — Ты должен ударить читателя обухом по голове. Женщины должны краснеть, а мужчины восхищаться и завидовать. Настроение книги должно меняться от главы к главе, как и чувства. Зачем мне тебя учить? Ты все это умеешь делать. Нужна страсть! Любовь, сочувствие, страх, секс, криминал, ненависть, триумф, падение и, наконец, хэппи-энд.
— В гробу?
— Для многих гроб становится счастливым концом.
— Это будешь не ты.
— Напиши роман о композиторе. Крепкий триллер. Без ссылок на определенную личность. А потом вставь в книгу конкретные факты. Так тебе будет удобней. Развяжешь себе руки. Дай волю своей фантазии, а потом подгони костюмчик к моему размерчику. Работа муторная, но не такая мучительная.
Хорошо советовать. Павел расхаживал по комнате третий день и не написал ни одной строчки. Никаких разочарований. Он имел о себе слишком высокое мнение, чтобы опустить руки и скиснуть. Нет, разумеется, дело будет доведено до логического конца и книга получится не хуже других. Вот только с чего начать? Как зацепиться за нужную ниточку?
Его потревожил телефонный звонок.
— Здравствуйте, господин Слепцов.
— Добрый день. С кем говорю?
— С Леной Новоселовой. Журналисткой. Знакомство в метро помните?
Конечно он ее помнил. Только не думал, что она позвонит. Павел почувствовал, как участился пульс.
— Рад. Выдержите слово.
— Всегда. Мы можем встретиться?
— Когда пожелаете.
— Можем погулять в парке. Не так жарко.
— Усадьба Суханово. Рядом с Москвой. Идет?
— Где встретимся?
— В любом удобном для вас месте.
— Выход из метро «Чистые пруды». Памятник Грибоедову. Я могу быть там через час.
— Я успею.
Девушка положила трубку.
Непонятно, что его больше радовало, звонок зеленоглазой красавицы или повод отлынуть от работы, не трогающейся с места. Чистый лист на столе всегда вызов. Брошенная в лицо перчатка. Момент можно оттянуть, но поединок неизбежен.
На свидание Слепцов прибыл вовремя. Белый костюм, бежевый галстук и комбинированные белые с коричневым ботинки, купленные в Милане. Смотрелся он очень эффектно, только не мог примерить на себя ушедшую навсегда молодость. Молодость встречала его возле памятника великому классику и выглядела очень скромно. Красота не требует украшений.
— Вы на машине? А я решила, что мы поедем на электричке.
— По городу проще и быстрее ездить на метро. Пробки. А на природу лучше на машине.
— Очень хорошо. Значит, коньяк вы пить не будете.
— Не любите запах алкоголя?
— Почему же. Можно и выпить. Не люблю заторможенную реакцию. Умственную.
— Понимаю. Сожалею, но я не вижу себя со стороны. А мне рекомендуют сделать это. Настоятельно.
— Тут нет особых проблем.
Они подошли к машине, сели и поехали на природу.
— Вы знаете рецепты, Лена, как можно посмотреть на себя со стороны, не используя зеркало?
— Наше знакомство началось с «ты», а теперь «вы». Регресс.
— Согласен. Меня тоже называйте по имени. Так будет проще.
— Попробую, если получится. Моя карьера начиналась с наблюдений за собой. Я начинала работать в редакции небольшого сибирского городка, где выпускались три конкурирующие между собой газетенки. Событий в городе происходило много, тем хватало. Несколько бандитских группировок, Академгородок, сталелитейный комбинат, мебельная фабрика, леспромхоз, угольный комбинат, хорошие заработки, вследствие чего бесчисленное количество ресторанов, саун и борделей. За что ни возьмись, сплошные разоблачения и сенсации. Не касались только коррупции. Руководство в ней погрязло по самые уши. Милиция тоже. Что-то похожее я читала в одной из ваших книг. Интрига у вас интересная, но правда скучней и жестче.
— Я сочинитель, вы хроникер. В беллетристике правду не ищут. Это развлечение. Место для истины отведено документалистам и они должны излагать факты.
— Этим я и занималась. Набивала себе руку. Вела собственные расследования, копалась в грязи, совала везде свой нос.
— И уцелели? Странно. Только в романах главный герой бессмертен. Обратите внимание, всех вокруг него всегда убивают, а его нет. В лучшем случае оглушают в подъезде. Логики никакой. Зачем убивать всех моих друзей и родственников, когда проще убить меня одного. Нет, нельзя. Это конец повествования. А кто будет мстить? Нужен положительный герой. Кому-то надо сочувствовать и за кого-то болеть. Искусственный подогрев интереса к книге. Но если речь не идет о милиционерах, к которым потеряно доверие читателя, то героем должен стать любой из нас. Похожий на нас человек. Честный, порядочный, отличный семьянин, труженик, добрый, умный и еще десяток определений со знаком плюс. Но как его заставить перешагнуть черту закона? Ничего нового никто не придумал. Против него надо выставить монстра. Милиция бессильна, его загоняют в угол, родным грозит смертельная опасность и он встает на тропу войны ради торжества справедливости. Вопрос в другом. Насколько убедителен будет автор. Эксплуатируемый десятилетиями сюжет переходит по наследству от одного писателя к другому. А дальше в работу вступает талант. У кого на что хватит фантазии. Кто будет заразительнее. По жизни, как вам известно, все не так.