Затем она выскакивает вон. Она оказывается на улице еще прежде, чем я успеваю остановить машину. Открывает багажник. Выхватывает свою спортивную сумку. И к тому времени, когда я опускаю окно и зову ее, она исчезает из виду.
Тогда
Когда мы впервые попали в Лавлорн, шел дождь.
Был конец июня, прошло несколько недель с тех пор, как закончилась наша учеба в шестом классе, и, по идее, я к тому времени должна была уже уехать из дома. Предполагалось, что я буду пребывать в балетном лагере в Саратога-Спрингс, штат Нью-Йорк, ночуя в одной спальне вместе с другими фанатками балета, проводя каждое утро за совершенствованием па-де-бурре и находясь как можно дальше от обоих своих родителей, которые все последние четыре месяца соревновались в том, кто из них может больше рассердиться.
Но двумя неделями раньше во время нашей дурацкой посвященной окончанию школьных занятий игры в футбол Ной Ли толкнул меня сзади, и, упав, я сильно растянула левую лодыжку. Впоследствии Саммер сказала мне, что даже мое падение было эффектным и грациозным, а Бринн посетовала, что она не засняла его, чтобы выложить в YouTube.
Таким образом у меня оказалась растянута лодыжка и не было никаких планов на лето.
Мы уже много раз играли в Лавлорн, начиная с сентября шестого класса, когда Саммер отдали под патронат мистеру и миссис Болл, семейной паре, у которой было уже четверо взрослых детей и которые решили на склоне жизни стать семьей для еще одного ребенка – как считала Саммер, в основном из-за денег, которые им за это платило правительство.
А еще потому, что мистеру Боллу или, как его называла Саммер, мистеру Боллзу[5] хотелось снова получить возможность кем-то помыкать.
До появления Саммер мы с Бринн даже не были подругами. Саммер как-то вдруг и без малейших усилий втянула нас на свою орбиту, став центром отдельной маленькой солнечной системы, вокруг которого стали вращаться и мы.
Мы ездили в школу на одном и том же автобусе, и можно сказать, что вся наша дружба и все, что случилось потом, уходят корнями в этот дурацкий желтый автобус, салон которого всегда был пропитан запахом чипсов. Водитель автобуса, мистер Хэггард, скрывал свою лысину с помощью нелепого зачеса и вечно распевал арии из мюзиклов, шутя при этом, что ему следовало бы выступать на Бродвее. Бринн любила повторять, что школа – это один большой тест на нормальность, цель которого – выяснить, кто сломается первым, и во время поездок на школьном автобусе в это легко было поверить.
Много лет мы с Бринн по дороге в школу сидели на задних рядах, иногда оставляя между собой по несколько пустых мест, иногда садились друг напротив друга по разные стороны прохода, но никогда друг с другом не заговаривали. А потом в один прекрасный день в автобусе появилась Саммер, одетая в джинсовые шорты с бахромой, мужские подтяжки и тонкую футболку с рекламой кока-колы, и села между нами, прямо рядом со мной, уперевшись ногами в спинку переднего сиденья, так что стали видны редкие светлые волоски, росшие на ее коленях, и заговорила с нами двумя так, словно мы сидели там нарочно, а не для того, чтобы быть подальше от всех остальных. Словно мы были подругами.
И с тех пор мы ими стали.
Это Саммер познакомила нас с «Путем в Лавлорн». Она помнила книгу практически наизусть. Иногда кто-то из нас исполнял роль гнома Грегора или одной из Грустных Принцесс, которые жили в Башнях. Бринн любила играть роль Ферта, вора-кентавра, который украл сердце одной из принцесс, а затем выменял его на собственную свободу, лишь затем осознав, что тем самым обрек себя на жизнь, в которой не будет места любви. Саммер часто во время одной игры меняла роли, играя то одного персонажа, то другого, она могла объявить, что сейчас одновременно и Одри, и нимфа, которой Фантом отдал приказ похитить Одри, и мы никогда с ней не спорили, потому что она знала книгу лучше нас и потому что она так хорошо играла роли всех персонажей, пусть переигрывая, играя с нажимом, но все равно заставляя нас верить. Это было одной из тех вещей, которые мне в ней нравились больше всего – она не боялась выглядеть как идиотка.
Она вообще ничего не боялась.
В тот день в конце июня, когда Лавлорн превратился из выдумки в реальность, нам пришлось идти медленнее из-за моей поврежденной лодыжки. Саммер и Бринн перепрыгнули через ручей, а потом помогли перебраться через него и мне, и мы все вместе сделали вид, будто перешли вброд реку Черного Оленя. Затем мы начали пробираться по длинному полю, поросшему хвощом и триостренницей тройчатой, делая вид, что держим путь в деревню гномов в Таралинском лесу.