Я уже сто лет так не бегала. Мое сердце стучало, словно барабан. Когда мы выбрались из густого леса, я заметила синего гиппопотама – он сидел на скамейке, словно задремав на солнцепеке.
Я остановилась за деревьями. Наконец мне удалось набраться храбрости и сделать шаг вперед:
– Здравствуйте.
Гиппопотам поднял взгляд. Его черные глазки сфокусировались на нас.
– Это Линди, а это Ноко. Они бы хотели сфотографироваться с вами. Вы не возражаете?
Прошло несколько секунд. Наконец гиппопотам кивнул.
Я обняла одной рукой Ноко, другой – Линди и села на скамейку рядом с гиппопотамом.
– Вы не могли бы нас сфотографировать?
Гиппопотам взял у меня телефон и неуклюже вытянул руку. Мне показалось, что я вижу бездонную пропасть, а в ней – тонущего человека. Я увидела, как он, собирая остатки сил, поднимает тяжелую руку.
«Ну же! – безмолвно вскричала я. – Не сдавайся!»
На экране телефона появились наши прижатые друг к другу лица. Негромкий щелчок. Картинка застыла.
– Спасибо. – Я забрала у него телефон. – Оставите мне ваши данные? Я пришлю вам копию.
Еще несколько секунд прошли в тишине, а затем гиппопотам медленно набрал адрес на моем телефоне.
– Ноко и Линди, не хотите обнять гиппопотама?
Два малыша раскрыли объятия, и каждый обхватил его руку. Гиппопотам посмотрел налево, потом направо, а затем медленно сжал руки, чтобы крепко их обнять.
Да, я знаю. Ты тоже мечтаешь, чтобы мир обнял тебя.
В гостиницу мы вернулись уже поздно вечером. Я приняла душ и без сил рухнула на кровать. Новые туфли стерли мне пятки до крови, и боль была невыносимая. А завтра мне еще предстоял долгий путь.
В моей памяти всплыл смех детей и синий гиппопотам.
С помощью установленного в номере «айволла» я нашла нужный адрес в сети и нажала на него. Скрипка заиграла грустную мелодию, и по черному экрану медленно поползли белые строки:
«Утром я вспомнила свою первую поездку в «Диснейленд». Солнечный свет, музыка, яркие цвета, улыбающиеся дети. Я стояла в толпе и плакала. Я сказала себе: если когда-нибудь я потеряю волю к жизни, то в последний раз приеду в «Диснейленд» и погружусь в эту радостную, праздничную атмосферу. Возможно, тепло толпы позволит мне продержаться еще несколько дней. Но у меня уже нет сил. Я не могу выйти на улицу, мне тяжело даже встать с кровати. Я прекрасно знаю: если бы мне удалось набраться храбрости и сделать шаг вперед, я бы снова обрела надежду. Но все силы я трачу на борьбу с непреодолимым грузом, который тянет меня вниз, вниз. Я словно сломанная заводная машина, которую кто-то потерял. Надежды все меньше. Я устала. Я хочу, чтобы все закончилось.
Прощайте, все. Мне очень жаль. Надеюсь, что рай похож на «Диснейленд».
Судя по дате, сообщение было написано три года назад. Даже сейчас под ним появлялись новые комментарии; их авторы оплакивали еще одну прерванную молодую жизнь, говорили о своих тревогах, отчаянии и борьбе. Женщина, которая написала эту записку, не узнает, что на ее последнее сообщение ответило более миллиона человек.
Именно после этого случая компания «Дисней» разместила в своих парках синих гиппопотамов. Любой человек в самом дальнем уголке мира мог просто запустить приложение в своем телефоне, подключиться к синему гиппопотаму и, с помощью его камер и микрофонов, увидеть и услышать все, что видит и слышит он.
Каждым синим гиппопотамом управлял человек в темной комнате, которому было некуда идти.
Я отправила сегодняшнюю фотографию на адрес, который оставил мне гиппопотам. К ней я приложила контактную информацию центра по предупреждению самоубийств, в котором работали психотерапевты. Я надеялась, что это поможет. Я надеялась, что все станет лучше.
Поздняя ночь. Тишина.
Я нашла аптечку и залепила пластырем раны на ногах. Затем я залезла в постель, накрылась одеялом и выключила лампу. Комнату залил лунный свет.
Однажды в детстве я наступила на разбитое стекло. Кровь все текла и текла, и рядом не было никого, кто мог бы мне помочь. Я пришла в ужас; мне показалось, что весь мир меня бросил. Я лежала на траве и думала, что из меня вытечет вся кровь и тогда я умру. Но немного погодя я обнаружила, что кровотечение остановилось. Тогда я взяла свои сандалии и на одной ноге поскакала домой.
Утром Линди меня покинет. Психотерапевт сказал, что она мне больше не нужна – по крайней мере, она еще долго мне не понадобится.
Я надеялась, что она никогда не вернется.