- Ничего удивительного, - Толстые Щеки принялся развивать тему, в то же время я видел, как он тайком поглядывает на симпатичный курносый носик Ани-Марины. – Папочка хочет быть с тобой. Вот он и следит.
Толстые Щеки многозначительно воткнул палец в потолок, и мы все посмотрели, куда он показывает. А потом стали и вправду обыскивать квартиру. Так что когда бабушка вошла с подносом и чашками с чаем, я стоял на коленях под столом, Толстые Щеки с серьезным лицом шарил за шторой, а Аня-Марина сидела неподвижно, как зачарованная, вид при этом у нее был расстроенный, а глаза на мокром месте. В итоге в комнате Ани-Марины я нашел круглую черную штуковину под телефоном, а Толстые Щеки нашел такую же, но только с глазком возле лампочки над кроватью. И еще Аня-Марина вспомнила, что пару дней назад ее тетрадь со стихами куда-то делась, а потом нашлась сама собой.
- Сделал копию! – удовлетворенно кивнул Толстые Щеки.
От того, что его идея про жучков оказалась верной, он сиял, как новенький телевизор. А мне было жалко Аню-Марину. Я точно знал, что человека вроде ее папаши бесполезно уговаривать что-нибудь делать или не делать. Раз уж он способен сотворить такое.
И тут я в первый раз почувствовал, как мой нарисованный дракон укусил меня за плечо.
5.Письмо
- А твоя татушка что умеет делать? – спросил я у Ларика, когда мы все вернулись в поселок.
Мы, и в первую очередь Толстые Щеки, очень хотели забрать Аню-Марину с собой на весь остаток каникул, но бабушка заметила, что неплохо было бы для начала спросить разрешения у ее мамы. Оставалось нам всем троим только перезваниваться по телефону.
- Ничего. Это же просто татушка, - пожал плечами Ларик.
Тогда я не стал распространяться про своего дракона, про то, как он меня укусил, подумал, вдруг просто показалось. От волнения. Из-за жучков, Ани-Марины и всего остального. Вместо этого я спросил у Ларика, что он собирается делать с книгой.
- Ничего, - мрачно отмахнулся он.
С того момента, как наш приятель овощ вошел в его дом, а потом, брезгливо отряхивая воду с ботинок, вышел, Ларик был сам не свой.
- Ничего. Потому что такие люди, как мой дед или этот человек, они не должны знать, что правда на их стороне.
И он рассказал мне про себя кое-что. Оказывается, Жадюга перестал с ним разговаривать, а потом и вовсе пускать на порог с тех пор, как Ларик отказался подделывать деньги и проворачивать другие такие же нехорошие делишки, используя свои необычные способности.
- Он сам не мог сладить с деньгами.
- Как ты? – осторожно спросил я.
- Как я, - совсем не удивившись, ответил Ларик. – Но он вообще ничего не умел. Только все ломал и все время ругался.
Уж в том, как он превосходно ругался, его дедушка, я сам убедился. Ларик с тоской оглядел свое логово, заваленное всякими вещами из дома Жадюги, которых с каждым днем в надежде починить притаскивал на Почту все больше и больше. Ни с одной безделушкой, которая побывала в руках деда, он справиться не смог.
- Кто скажет, что я плохо живу? Вон у меня всего сколько.
И Ларик засмеялся.
И тут дракон цапнул меня во второй раз. И он кусал и кусал меня до тех пор, пока я не заорал и не стал притоптывать от боли, а потом и вовсе принялся бегать по комнате. Тут уж дураку было понятно, что мне не показалось. Вскоре выяснилось, что проклятая зверюга кусает меня, если я стою в определенных местах. Когда я остановился, чтобы перевести дух, возле хромоногой тумбочки, что в свое время коротала век у дивана Жадюги, дракон угомонился и замер, выжидательно подняв свою лукавую морду со свисающими китайскими усами. Я боялся двинуться с места. Ларик смотрел на все это, прищурившись. Вряд ли он, как и я, понимал, что происходит. Я, было, обрадовался, что все кончилось, и плюхнулся на стул, но тут дракон на моем плече сделал сальто и со всех сил впился в руку своими крохотными острыми нарисованными зубками. Я завопил, дернулся, подпрыгнул и задел коленкой тумбочку, которая и без того была на последнем издыхании. Она повалилась на бок, и все, что было в ее верхнем ящике, высыпалось на пол – пружинки, обрывки бумаги, старые часы, то есть все то, что бабушка туда запихала, когда собиралась кормить Жадюгу кашей.
Ларик расстроился, встал на коленки и принялся запихивать барахло обратно в ящик, но, наткнувшись на бумажные обрывки, сел на пол, скрестив ноги, и начал разглядывать, что там было написано. А дракон зевнул, свернулся клубочком и затих у меня на плече. Ларик стал зачитывать вслух то, что ему удавалось разобрать, я тоже уселся с ним рядом, чтобы помогать складывать вместе куски бумаги. Это были части какого-то письма. И вот что мы вдвоем с ним собрали: