Хотя Дэн Бонгино, бывший агент Секретной службы, ставший ведущим ток-шоу, и Бен Шапиро, пандит, ведущий Daily Wire, регулярно соперничают друг с другом за первое место в чартах вовлеченности Facebook, в отношении Хауген они увидели друг друга. Оба мужчины назвали ее преследующей лошадью либеральной цензуры, ссылаясь на ее прошлые политические пожертвования и нынешнее представительство в демократической PR-фирме как на доказательство того, что ни она, ни информация в ее документах не заслуживают серьезного рассмотрения.
" Я умоляю консерваторов: пожалуйста, не попадайтесь в эту ловушку и не работайте с этой женщиной", - заявил Бонгино в видеоролике, просмотренном на Facebook 1,2 миллиона раз. "Все это было спланировано, все это был заговор". Издание Daily Wire назвало Хауген "левым активистом", а Шапиро заявил, что любой закон, написанный в ответ на утечку файлов, приведет к "тирании".
На последующих слушаниях в Конгрессе вновь проявились партийные разногласия. Коллеги из Journal позже обнаружили, что сотрудники Facebook в Вашингтоне сыграли определенную роль в попытках очернить Хаугена, как и наш репортаж, зловещими и предвзятыми мотивами на Капитолийском холме, хотя мы так и не нашли доказательств того, что компания пыталась призвать консервативных издателей на свою защиту. Возможно, в этом и не было необходимости. Партизанские издатели, такие как Бонгино и Шапиро, все представляли как имеющие зловещие мотивы - именно это сделало их такими успешными в Facebook.
Каким бы отшлифованным ни выглядел дебют Хауген в качестве защитника, за кулисами все шло наперекосяк. За день до ее выступления в Конгрессе Whistleblower Aid разрешила 60 Minutes опубликовать все ее документы, поданные в Комиссию по ценным бумагам и биржам США, - документы, которые были превью к историям, которые мы еще не успели опубликовать. (Позже Whistleblower Aid заявила, что публикация документов была результатом недопонимания). Компания сказала Хогену, что это было недоразумение, но я был в ярости. Я позвонил Хаугену и обвинил Whistleblower Aid в том, что она предвосхитила нашу будущую работу, а затем солгала нам обоим об этом. Фирма была не только двуличной, но и некомпетентной, - проворчал я. Какие пиарщики додумались до того, чтобы вывалить горячие документы на сайт еженедельного телешоу, которое вышло накануне?
Позже Хауген рассказала мне, что ответила на мой звонок на углу улицы в Вашингтоне, когда за ней гнались двое друзей. Как только она сняла трубку, она расплакалась. В ее собственном кругу советников уже были внутренние разногласия, а теперь "Джорнал" и ее адвокаты тянули в разные стороны. Напряжение вновь вспыхнуло через несколько дней, когда представители организации Whistleblower Aid и ее советники по связям с общественностью сообщили нам, что собираются созвать консорциум американских новостных изданий, которые получат от Конгресса документы, уже имеющиеся у нас.
Поскольку "Джорнал" все еще работал над полудюжиной дополнительных материалов, эта идея была непривлекательной. Мы с Хауген уже обсуждали ее желание передать документы в руки международных новостных организаций, но ее команда имела в виду другие крупные американские СМИ. По настоянию Хауген "Джорнал" согласился принять участие в конференц-связи, чтобы обсудить это с потенциальными участниками, и только потом понял, что ни о каком сотрудничестве речи не шло - только о дате эмбарго, после которой каждый будет публиковать свои собственные версии материалов. Мы с Брэдом покинули конференцию, а оставшиеся на репортеры посовещались и решили сделать ребрендинг собранного в Пуэрто-Рико массива работ "The Facebook Papers".
Если журналу не нравилось такое решение, а нам оно совершенно не нравилось, то виноваты в этом были мы сами. Хауген давно дал нам разрешение на публикацию всех полученных нами документов, и мы изначально обсуждали возможность предоставления значительного архива этих документов к моменту публикации. Но мы не сделали этого по целому ряду причин, начиная от потенциальных юридических последствий и заканчивая протестами художественного отдела журнала против того, чтобы представлять читателям 20 000 с лишним размытых и неровных скриншотов. Когда выходили статьи "Досье Facebook", они сопровождались лишь краткими, тщательно вычищенными фрагментами.
Возможно, это было ошибкой. Я понял, что эти документы являются "Розеттским камнем" для понимания того, как дизайн платформ социальных сетей изменяет взаимодействие пользователей и способы передачи информации через платформу. Мы с коллегами отобрали материал, который, по нашему мнению, был наиболее интересен и полезен для читателей журнала, но были и другие аудитории - ученые, регулирующие органы, стартапы в сфере социальных сетей, - которые могли бы использовать то, что знал Facebook. Сколько бы слов мы ни написали, было бы самонадеянностью считать нашу работу окончательной. Но роль обнародования необработанных исходных документов была просто не по плечу журналу, и мы не стали этого делать.