Хотя, у меня же тоже книжка! Эффектное название уже было: «Когда Господь забывает нас».
Эти слова были первой строчкой песни, которую в юности написал мой приятель. То, что раньше казалось таким красивым и торжественным, по прошествии времени выглядело наивным и пафосным. А как название книги — вполне себе, вполне. Теперь бы еще понять, о чем должна быть эта история! Ну… Пускай она, допустим, будет о религиозных фанатиках. Об этом станет известно позже, по ходу развития сюжета, а пока нам нужно кого-нибудь убить. Хорошо бы прикончить того, к кому испытываешь реальные негативные эмоции.
Я стала примерять своих знакомых на роль жертвы. Вот так, чтобы прямо убить (сбросить со скалы, отравить редким ядом, задушить случайно заползшей змеей) — мне хотелось только Омуля. Но он вообще не стоил того, чтобы я ради его персоны перебирала пальцами по клавиатуре.
Передумав мочить родственников и знакомцев, я было остановилась на классическом дворецком — но как я буду в красках описывать английский быт, ничего о нем не зная? В Британии-то я пока ни разу не была. Нет, это не подойдет — слишком сложно.
Что ж, раз мне так тяжело фантазировать, начну писать с натуры. Вон, возьму в жертвы Иштвана — портье ничуть не хуже дворецкого. А бесит он меня изрядно — для слива негативных эмоций самое то!
Мысль о том, чтобы избавиться от портье, мне понравилась. Интересно, а как правильно убивают? Мне предстояло воскресить в памяти все, что там осело на эту тему из фильмов, книг и желтой прессы.
Ну, например: пусть молодой человек уснет на рабочем месте, а коварный преступник размозжит его голову тяжелым тупым предметом.
Для того, чтобы в красках представить, как бы все это могло произойти, я опять спустилась на ресепшн.
Чем бы пристукнуть Иштвана? Хорошенькое дело! Вы думаете, лишить человека жизни — это вот так просто? Если бы… Еще не каждый предмет для этого подойдет.
Может, взять для преступления ножку стула? Я не поленилась нагнуться и подергать эту деталь мебели. Не пойдет! Ну во-первых — чем это убийца ее откручивать должен? А во-вторых — куда он потом денет орудие убийства? Выкинет в Дунай и направит полицию по ложному следу, написав заявление, что пропала ножка стула? Так она же деревянная — она не утонет.
Я огляделась по сторонам и увидела массивную железного дерева (вроде бы) африканскую статуэтку, изображавшую длинную кудрявую девицу. Вот это мне прекрасно подойдет как карающий меч — о, хорошо сказала! Пусть у портье в прошлом будет иметься мрачная и некрасивая тайна — а кто-нибудь станет его за это преследовать и убивать. Я покачала статуэтку в руке — тяжелая, зараза! Обошла ресепшн сзади, занесла фигурку над воображаемой головой жертвы и с силой опустила ее на мягкое кресло, сопровождая удар перекошенным от усердия лицом серийного убийцы и жутким выдохом: «Н-н-а-а-а!»
Статуэтка была деревянная, но удар по пустому креслу отчего-то сопровождал звук бьющегося стекла и крик: «Pokol!» (кажется, «черт» по-венгерски).
В дверном проеме столовой стоял бледный, будто уже убитый, портье в пижаме, с глазами размером с изрядные чайные блюдца. Не в добрый час проснулся юноша…
— Mit csinalsz, oriilt vad?!
— Чего?
— What are you doing, crazy? — Иштван все-таки сумел перейти на английский. Да уж. Парень явно не ожидал увидеть такой спектакль, спустившись попить водички.
Надо мне его как-то успокоить. О Господи! Как же мне сейчас объяснить, что я тут делала?
— А! Ноу, Иштван! Ноу! Ты меня неправильно понял. Я не сумасшедшая! — попыталась я успокоить напуганного портье. Ай эм рашн райтер! — забыла только уточнить, что я не просто, а «грейт рашн райтер».
— Why do you battle with armchair?
Ну как бы тебе сказать помягче, зачем именно я бью кресло? Это и на русском объяснить непросто, а тут мучайся на чужом языке!
— Понимаешь, Иштван! Я тут делаю криминальная сцена. Имитация. Криминальная сцена писать. Криминал сцен райтерс. Итс окей?
— Okay, — недоверчиво кивнул портье.
— Ну вот и ладушки.
Никогда в жизни бедный Иштван больше не уснет без ножа под подушкой, находясь в одном здании с сумасшедшей, избивающей обстановку… Я пожала плечами — подумаешь, какой впечатлительный, — и пошла пить свой кофе в столовую.
Анна уже ушла — я так понимаю, настроилась на нелегкую беседу с супругом или понадеялась на его крепкий сон. Странная она тоже какая-то… Может, ее в книге сделать жестокой убийцей? О, точно! Так и поступим! Интересно, за что она прикончила портье? Что он сделал ей двадцать лет назад? Хотя нет, двадцать лет назад Иштвану было пять — он убийцу разве что в то время описать мог. Но разве за это убивают? Пусть будет семь лет назад, тогда он, по крайнем мере, уже стал совершеннолетним.