Поднялся ропот. Но его перекрыл голос Стейнгрима, который закричал громче всех:
— Более дурацких слов я не слышал во всю мою жизнь. Финнмарк страна бедная и ненаселенная, и лежит она за морем, по которому и летом ходить опасно. Что мы найдем там, кроме собственной гибели в море или от колдунов, которых там немало, в лучшем случае — несколько землянок, в которых нам всем и не поместиться? Под рукой у нас Англия, Шотландия, Ирландия, Оркнейские острова, а за проливом к югу Валланд, где можно всегда взять добрую добычу.
— Я здесь отдаю приказы. А вы будете их выполнять, — ответил Вальгард.
— Только не я! — крикнул Стейнгрим. — Сдается мне, что ты свихнулся, бродя по лесам.
Вальгард прыгнул на капитана точно дикая кошка. Его секира разнесла череп Стейнгрима.
Один из викингов схватил копье и двинулся на Вальгарда. Берсерк сделал шаг в сторону, выхватил у него из рук копье и швырнул нападающего на землю. Затем он вырвал свою секиру из головы Стейнгрима и застыл в дымном полумраке; его глаза были холодны как морской лед.
— Ну, — спросил он спокойно, — кто-нибудь еще хочет возразить мне?
Никто не пошевелился и не открыл рта. Вальгард вернулся на свою высокую скамью и сказал, обращаясь к своим людям:
— Я поступил так жестоко, поскольку прежняя вольница теперь не для нас. Мы погибли, если только не будем как один человек, чьей головой могу быть только я. Знаю, на первый взгляд мое решение выглядит безумным, но Стейнгриму следовало бы выслушать меня. На самом деле дошло до меня, что этим летом в Финнмарке построили усадьбу, где есть все, чего бы мы могли пожелать. Там не ждут налета викингов зимой, так что мы захватим жителей врасплох. Не боюсь я и непогоды по дороге, вы знаете, я умею предсказывать погоду, и на этот раз я чую попутный ветер.
Шайка вспомнила, что под началом Вальгарда была у них удача, — что до Стейнгрима, то не было у него здесь ни родича, ни побратима. И викинги дружно крикнули, что пойдут за Вальгардом куда угодно. Когда тело унесли и попойка пошла своим чередом, Вальгард собрал своих капитанов.
— Есть тут поблизости место, которое мы можем разграбить, прежде чем покинем Англию, — сказал он им. — Это будет совсем не трудно, и нам достанется добрая добыча.
— Что это за место? — спросил один из его людей.
— Усадьба Орма Сильного, он теперь мертв и не сможет защитить ее.
Даже эти отверженные подумали про себя, что это будет злое дело, но никто из них не осмелился спорить со своим вождем.
IX
Тризна Кетиля стала также поминальным пиром по Асмунду и Орму. Мужчины пили в тишине и печали, ибо все в округе любили и Орма, прославленного вождя, несмотря на то, что он не был хорошим христианином, и его сыновей.
Земля еще не промерзла, и батраки без труда начали готовить курган на следующий день после убийства.
Лучшая из ладей Орма была вытащена из корабельного сарая и опущена в могилу. В нее сложили драгоценности, мясо и напитки для долгого плаванья; там же положили убитых коней и собак, а также всех тех, кого убил Вальгард, в их лучших одеждах, с оружием и утварью, обутых в особые погребальные сапоги. Орма похоронили так, как он того хотел, — жена когда-то дала слово исполнить его волю.
Несколько дней спустя, когда все было приготовлено, Эльфрида вышла из дому. В тусклом свете зимнего дня она склонилась над Ормом, Кетилем и Асмундом. Ее непокрытые волосы упали на грудь мужа и скрыли ее лицо от тех, кто стоял рядом.
— Священники говорят, что это грех, а не то бы я убила себя, чтобы лечь рядом с вами, — прошептала она. — Тяжело мне придется. Вы были хорошими мальчиками, Кетиль и Асмунд, и вашей маме будет так одиноко без вашего смеха. Кажется, еще вчера я убаюкивала вас на груди, вы были такими маленькими, и незаметно стали взрослыми длинноногими юношами, такими красивыми, нашей гордостью, моей и Орма, и вот вы лежите такие тихие, и снежинки не тают на ваших лицах. Нет, — она затрясла головой, — не могу поверить, что вы убиты, Я не верю в это.
Она улыбнулась Орму.
— Часто мы ссорились, — пробормотала она, — но ведь это ничего не значило, я знала, что ты любишь меня, а я, я люблю тебя. Ты был добр ко мне, Орм, и теперь в этом мире, с тех пор как ты мертв, мне так холодно, холодно. Об одном прошу милосердного Бога, чтобы он простил тебе все, чем ты согрешил против его законов, ведь ты ничего не знал о нем, хоть и был мудрый мореплаватель и искусный резчик, чьи руки сделали для меня столько полок и сундуков, а для наших детей — столько игрушек… А если Богу никак нельзя поместить тебя на Небеса, я буду молиться, чтобы он опустил меня в ад, дабы быть там с тобой, но если ты отправишься к языческим богам, я и там разыщу тебя. А теперь прощай, Орм, любивший и любимый. Прощай.