— Матушка! — Фреда упала на колени перед женщиной.
Эльфрида посмотрела на нее.
— Не понимаю, — сказала она, помолчав, — ты похожа на мою маленькую Фреду, но Фреда мертва. Вальгард похитил тебя, значит ты не долго оставалась в живых. — Она покачала головой, улыбнулась и протянула руки к Фреде. — Ты добра ко мне, если ради меня покинула свою тихую могилу. Я так одинока. Иди сюда, моя мертвая дочурка, прильни к моей груди, и я спою тебе колыбельную, как бывало певала, когда ты была ребенком.
— Я жива, матушка, я жива… и ты, ты тоже жива… — Фреду душили слезы. — Посмотри, я теплая, я живая. А это не Вальгард, это — Скафлок, и он спас меня от Вальгарда. Это — Скафлок, он мой муж, а тебе станет сыном…
Эльфрида встала и тяжко оперлась на руку дочери.
— Я ждала, — сказала она, — я ждала здесь, а они думали — я обезумела. Они приносили мне пищу, но никто не оставался со мной, ведь все боялись безумицы, которая не хотела оставить своих мертвых. — Она тихо засмеялась. — Что же в этом безумного? Безумен тот, кто покидает тех, кого любит.
Эльфрида принялась внимательно разглядывать Скафлока.
— Ты похож на Вальгарда, — так же задумчиво сказала она. — Ты такого же роста, как Орм, и похож на него и на меня. Но глаза у тебя добрей, чем у Вальгарда. — И снова она засмеялась. — Что ж, пускай их говорят, что я безумна! Я ждала, я только ждала, и вот из ночи и смерти ко мне вернулись двое из моих детей!
— Нам надо до зари попасть домой, — сказал Скафлок и вместе с Фредой помог Эльфриде сойти с кургана.
— Матушка жива, — шептала Фреда. — Я думала, что она тоже погибла, но она была жива и сидела здесь посреди зимы одна-одинешенька. Что я наделала!
Фреда разрыдалась, и Эльфрида принялась утешать ее.
Скафлок не мог больше ждать. Он воткнул в землю вокруг кургана колышки с начертанными на них рунами, по одному с каждой стороны, потом надел на большой палец левой руки перстень с кремнем. Воздев руки, Скафлок с запада подошел к кургану. На востоке шумело море да луна пробиралась среди рваных туч. Ветер по-прежнему нес снег.
Скафлок произнес заклинание. Он почувствовал, что эти слова свели его тело судорогой, обожгли гортань. Сотрясаемый страшной мощью, которая вырывалась из него, он принялся творить колдовские знаки.
Пламя на кургане взметнулось выше. Ветер завизжал точно рысь, тучи закрыли луну. Скафлок сказал громким голосом:
Курган застонал. Ледяное пламя все выше вздымалось над ним. Скафлок продолжал:
Курган, весь охваченный пламенем, распахнулся, и оттуда вышел Орм со своими сыновьями. Вождь заговорил:
Орм стоял, опираясь на копье. Бледный, бескровный, он был облеплен землей, иней блестел у него в волосах. Его глаза, не мигая, глядели на бушевавшее вокруг пламя. Справа от него стоял Кетиль, такой же холодный и бледный, в его голове зияла глубокая рана. Слева, в тени, стоял Асмунд, зажимая рукой рану в пронзенной копьем груди. А за ними во мраке Скафлок различил очертания корабля и команды, которую он разбудил вместе с вождями.
Подавив страх, которым на него повеяло из могилы, он произнес:
Голос Орма грянул в ответ точно порыв ветра:
Фреда выступила из тени.
— Отец, — закричала она, — отец, неужели ты не узнаешь свою дочь?
Орм взглянул на нее, и пламя гнева начало гаснуть в его глазах. Он склонил голову и застыл среди круженья и свиста языков огня.
Кетиль промолвил: