Выбрать главу

Иногда, когда среди ночи ее начинала мучить бессонница, она седлала лошадь и скакала на север. Перед ее колдовским зрением мимолетными видениями проносились образы Волшебной страны: то удирающий карлик, из тех, что живут под корнями, то сова в гнезде, то черный корабль, причаливающий к берегу. Но те из обитателей Волшебной страны, которых она осмеливалась окликнуть, убегали от нее, и ей так и не удалось ничего узнать о том, как идет война.

И все же этот призрачный, роковой, безумный мир был миром ее Скафлока, а в течение недолгого, но чудесного времени он был и ее миром.

У Фреды, по счастью, оставалось не так много времени, чтобы предаваться печалям, и не заметно для нее самой ее юное тело расцвело новой красотой. Недели складывались в месяцы, Фреда чувствовала, что теперь ею владеет та же сила, что гонит птиц домой на север и заставляет распускаться на деревьях почки, пухлые как детские кулачки. Однажды она взглянула на свое отражение в пруду и поняла, что на нее глядит уже не девочка, а женщина: тело пополнело, груди набухли, кровь быстрей побежала по жилам. Фреда становилась матерью.

Если бы он мог видеть ее теперь.

Нет, нет, я не должна… но я люблю его, я так его люблю!

Зиму прогнали дожди и первые грозы. Молодая зелень окутала луга и древесные кроны. Перелетные птицы возвращались домой. Фреда увидела, как знакомая пара аистов в недоумении кружит над руинами усадьбы Орма. Они всегда вили гнездо на крыше их дома. Слезы, легкие как весенний дождь, брызнули у нее из глаз. Она почувствовала, как пусто у нее в груди.

Но вот сердце ее снова наполнилось, но не прежней беспечной радостью, а новой тихой нежностью. Ее ребенок жил в ее чреве. И с ним или, может, с ней, неважно, возрождались все погибшие надежды.

Она стояла в сумерках, и каждый порыв легкого ветра осыпал ее яблоневым цветом. Зима кончилась, Скафлок жил теперь для нее во всем: в этой весне, в облаках и тенях, рассветах и закатах, в высоко плывущей луне: она беседовала с ветром и улыбалась морю. Да, еще не раз в бесконечном хороводе лет придет зима, но под сердцем она носит — лето.

Торкель начал готовиться к торговому (а может и викингскому, если представится случай) походу на восток. Эта поездка была давно решена им и его сыновьями. Но теперь она уже не радовала Аудуна, и однажды он сказал отцу:

— Я не могу отправиться с тобой.

— С чего бы это? — закричал Торкель. — Ты, который день и ночь, больше любого из нас мечтал об этом походе, и вдруг — остаешься.

— Да, но кто-то же должен остаться дома.

— У нас есть хорошие батраки.

Аудун отвел глаза.

— Так поступал Орм.

— Наша усадьба меньше Ормовой, а соседи — живут ближе. Ты, верно, забыл, что теперь, после того, что случилось зимой, люди со всей округи охраняют побережье. — Торкель пристально посмотрел на сына. — В чем дело, парень? Говори прямо. Может, ты боишься, что придется подраться?

— Ты знаешь, что это не так! — вспыхнул Аудун. — Будь я проклят, я убью всякого, кто посмеет сказать, что я трус. Но в этом году я не желаю идти в поход, и все тут.

Торкель покачал головой.

— Значит, это — Фреда. Я уже думал об этом. Но у нее не осталось родни.

— Что с того? Земли ее отца — теперь ее. Я сам добуду денег в походе следующим летом.

— А как быть с ребенком, которого она носит? Он ведь от этого странника — она молчит, но, похоже, думает о нем все время.

Аудун сердито уставился глазами в пол.

— Опять-таки что с того? — пробормотал он. — Это не ее вина. И уж, понятно, не ее ребенка, которого я с удовольствием посажу к себе на колени. Ей нужен кто-то, кто позаботится о ней и поможет позабыть того, кто так подло бросил ее. Если бы я его нашел, ты бы увидел — боюсь я драться или не боюсь!

— Добро… — Торкель пожал плечами. — Сердцу не прикажешь. Оставайся, коли чувствуешь, что должен. — Потом добавил: — А ты прав. Негоже этим обширным полям оставаться без посева. Да и Фреда может стать тебе доброй женой и родить немало крепких сыновей. — Он улыбнулся, но в глазах у него застыло беспокойство. — Что ж, добивайся ее и добейся, если сумеешь. Может тебе повезет больше, чем Эрленду.

После того, как посеяли хлеб, Торкель ушел в плаванье с остальными сыновьями и другими юношами, жившими по соседству. Так как они хотели побывать не в одной стране из тех, что лежали за Северным морем, их возвращения ждали не раньше начала зимы. Аудун жадно смотрел вслед уходящим кораблям. Но вот он обернулся, увидел Фреду и почувствовал себя вознагражденным за все.