Услыхав такие вести, Скафлок гикнул, кубарем выкатился в поля и погнал своего коня бешеным галопом через земли людей, творя чудеса направо и налево, только для того, чтобы выразить свой восторг. От его заклинаний заплясали горшки в очагах, зазвонили колокола на колокольнях, топоры начали сами собой валить лес, его песнопения забросили на крышу дома корову хуторянина, разметали его сено по всей округе и обрушили дождь золотых монет на двор хутора. Надвинув шапку-невидимку, он целовал крестьянских девушек, бредущих в сумерках полями, ерошил их волосы, а парней толкал в канавы. Скафлок был уже давно в море, но еще долго по всей стране служили мессы, чтобы заклясть разгул нечистой силы.
Имрик вызвал попутный ветер, который, туго надув паруса его смоленой ладьи, быстро помчал ее вперед. Он взял с собой лучших эльфийских воинов, ведь в пути не исключена была встреча с троллями или кракеном. Скафлок стоял на носу драккара, жадно вглядываясь в даль, — с детства он был наделен колдовским зрением и ночью видел так же хорошо, как днем. Он заметил мелькнувшую в лунном свете серебристо-серую морскую свинью, окликнул знакомого старого тюленя. Вдруг вынырнул кит, вода с ревом и вскипала у его боков. Чудеса, которые точно морок только мелькали перед смертными моряками, ясно различали дымчатые раскосые глаза эльфов и глаза Скафлока: то русалки, кувыркающиеся с песнями в морской пене, то затонувшие башни Иса, то краткий бело-золотой высверк и соколиный крик над головой — валькирии мчались на битву где-то на востоке.
Ветер пел в снастях, и море ревело за бортом. Прежде чем рассвело, ладья достигла другого берега, была вытащена из воды и упрятана с помощью заклинаний.
Эльфы укрылись под парусом, натянутым над палубой, но Скафлок большую часть дня провел под открытым небом. Он забрался на дерево и с удивлением глядел на пашни, простиравшиеся на юго-западе. Крестьянские дома здесь были совсем не такие, как в Англии. Между ними высился суровый серый баронский замок. Скафлок с жалостью подумал о тех несчастных, чья жизнь текла в этих мрачных стенах. Он-то ни за что бы с ними не поменялся.
Когда наступила ночь, эльфы оседлали привезенных с собой коней и вихрем понеслись в глубь страны. К полуночи они въехали в горы. Серебряные прожилки лунного света чередовались с густой тенью утесов и скал и зеленоватым мерцанием далеких ледников. Эльфы скакали по узкой тропинке — доспехи звенели, копья колыхались, развевались плащи и перья. Копыта били по камням, и эхо отдавалось в ночи.
В вышине хрипло затрубил рог, и другой ответил ему из долины. Эльфы услышали лязг металла и топот ног. Когда они добрались до конца тропинки, то увидели отряд гномов, охранявших вход в пещеру.
Кривоногие мужчины едва доходили Скафлоку до пояса, но были широкоплечи и длинноруки. Гневны были их смуглые, бородатые лица, глаза недобро поблескивали из-под лохматых бровей. Они были вооружены железными мечами, секирами и щитами. В прошлом эльфы не раз одерживали верх над гномами благодаря стрелам и копьям, а также своей ловкости, проворству и воинскому искусству.
— Что вам здесь надо? — прогудел предводитель гномов. — Или мало зла причинили нам эльфы и тролли, разоряя наши земли и порабощая наших людей? Сейчас перевес на нашей стороне, и если вы приблизитесь, мы убьем вас.
— Мы пришли с миром, Мотсогнир, — ответил Имрик. — И хотели бы только кое-что купить у вас.
— Мне известно твое коварство, Имрик Вероломный, — жестко возразил Мотсогнир. — Ты просто думаешь так обойти наши заслоны.
— Я дам тебе заложников, — пообещал ярл эльфов, и на это король гномов с неохотой согласился. Оставив часть пришельцев безоружными в окружении своих воинов, Мотсогнир позволил остальным спуститься в свои пещеры.
А там, под скальными сводами, в кровавом свете тусклых огней неутомимые гномы трудились у своих наковален. Их молоты гремели и лязгали так, что в конце концов у Скафлока зазвенело в ушах. Здесь самые искусные в мире мастера ковали бокалы и кубки, украшенные каменьями; кольца и ожерелья самой тонкой работы из червонного золота; оружие, достойное богов (и, действительно, гномам доводилось делать для них оружие) и исполненное злой силы. Всевластными были руны и чары, которые гномы могли вырезать на клинках, и непостижимыми искусствами владели их мастера.
— Я бы хотел, чтобы вы выковали оружие для моего приемного сына, — сказал Имрик.
Кротовые глазки Мотсогнира пристально поглядели на рослую фигуру Скафлока, освещенную колеблющимся пламенем.
Его голос перекрыл грохот молотов.
— Никак ты опять принялся за свои проделки с подменами, Имрик? Смотри, когда-нибудь ты перехитришь сам себя. Но, поскольку парень человечьей породы, думаю я, что он захочет иметь оружие из стали.