Аджибай говорил медленно, хрипло, то и дело откашливаясь. Шералы сидел, опустив голову, и тупо моргал, не понимая, к чему клонит датха и для кого он все это рассказывает.
— Султан Бабур взял с собой только свою семью и несколько особо приближенных людей. О несчастный, безумный мир… Если судьба велит, так и тигр подохнет с голоду в своем лесу. На кровной, родной земле не осталось для Бабура угла, в котором он бы мог приклонить голову. Жена его Сейдефак была беременна и вот-вот собиралась родить. Схватки начались у нее во время пути по горам. Деваться некуда. Сейдефак пришлось рожать сына, держась за рукоятку меча [19], Что же делать дальше? Погоня настигает. Впереди тяжелый путь. Надо скорее спешить вперед. Если везти младенца с собой, измучается он, не выдержит скачки на коне по горам, в жару днем, в холод ночью. А если двигаться не спеша, осторожно, нагонят их и всем снимут головы с плеч. Какой же выход, скажите мне, какой? Конечно, надо спешить, надо гнать коней изо всех сил, чтобы уйти от преследования. А ребенок? С собой везти его — умрет, на дороге оставить — тоже умрет. Но, может быть, кто-нибудь увидит, подберет, выкормит невинного младенца? Подумали и решили оставить мальчика на дороге. Мать покормила его грудью, уложила в позолоченную колыбель, накрыла белым шелковым платком. Султан Бабур попрощался с сыном, коснулся рукой его невинного лба, вздохнул тяжело и, сняв с себя драгоценный пояс, повесил его на край колыбели. Все они двинулись дальше, поддерживая рыдающую мать. Слезы текли по лицу Сейдефак и капали на грудь, смешиваясь с молоком из ее сосцов. Страдая всем сердцем, уходил отец от сына, который заливался горьким плачем…
Трепетный вздох пронесся по юрте, потом снова наступила мертвая тишина.
— В те времена жили там племена киргиз, кипчак, кырк, минг. Мимо места, где Бабур оставил новорожденного сына, случилось проезжать какому-то человеку, который забрался в безлюдный уголок в поисках хорошего пастбища. Человек услыхал детский плач и вскоре нашел под кустом золоченую колыбель.
Слушатели встретили эти слова негромкими возгласами удивления, — не один Шералы, но все, кто сидел в юрте, никогда не слыхали ни о чем подобном.
— Господь всемогущий! Кто храним тобой, перейдет через огненную пропасть по мосту толщиной в один волосок…[20]
— Человек, который нашел колыбель, отнес ее и младенца в аил, — продолжал Аджибай. — Старейшины родов киргиз, кипчак, кырк и минг собрались, чтобы решить судьбу найденыша. Совещались долго: семь раз примерь — один отрежь, как говорит пословица. Новорожденный… Золоченая колыбель… Драгоценный пояс… Ясно, что не у простого человека родился этот ребенок. Весть о нем постарались разнести повсюду, но никто не откликнулся. Старейшины посоветовались еще раз, нашли кормилицу из рода минг и отдали ей ребенка на воспитание. Алтынбешик — "Золотая колыбель" — такое имя дали найденышу… Ты внимательно слушаешь меня, Шералы?
Шералы смотрел на Аджибая широко раскрытыми глазами.
— Ты потомок Алтынбешика. Слышишь, ты потомок султана!
Юрта снова загудела множеством голосов. На Шералы смотрели так, будто видели его впервые. А он сидел растерянный, то бледнел, то краснел и не знал, радоваться ему или огорчаться.
— Потом… потом Бабур-султан стал падишахом всего Хиндустана и, говорят, направил своих послов на розыски сына. И послы отыскали Алтынбешика, но народ, воспитавший его, не отдал послам своего воспитанника. Пусть среди нас живет потомок султана — так решили люди. Когда Алтынбешик достиг совершеннолетия, ему дали в жены четырех девушек, по одной от каждого племени. Была у него жена из племени киргиз, была жена из племени кипчак, из племени кырк, а старшая жена — из племени минг. Ее звали Кутлуккан, и она родила Алтынбешику сына Тенир-Яра.
Аджибай-датха устало приоткрыл рот, обнажив беззубые десны. Ему поднесли резную деревянную чашу с кумысом. Старик пригубил кумыс с явным удовольствием и, собравшись с мыслями, заговорил снова:
20
По мусульманским верованиям душа каждого умершего должна пройти такое испытание по дороге в рай,