— Конечно… С какой стороны посмотреть… — замялась Эльза Марковна.
— А с какой посмотреть? С какой ни смотри — я прав, потому что не ошибаюсь. Или я, мэр Мухославска, по — твоему хуже какого‑нибудь генерала?
— Ну что вы, Орест Анемподистович, конечно, лучше, — со всей возможной для нее льстивостью пролепетала директор школы.
— То‑то и оно! — самодовольно кивнул Орест Анемподистович Мухин и насвистывая «Мурку» оставил вконец обескураженную Эльзу Марковну и крикнув продавцу: «Скажи хозяину, что я за шубу потом заплачу», не снимая этого мехового изделия, несмотря на то, что на улице был еще сентябрь, продолжил свое шествие по торговому центру в поисках очередной жертвы.
Фата Моргана
Эмма Эдуардовна, работавшая в должности заместителя главы администрации муниципального городского округа Мухославск была худенькой женщиной лет сорока с безумными глазами и иссиня — черными волосами (как говорили ее недоброжелатели — крашеными). У нее был сын пяти лет, про которого она таинственно говорила по секрету, что это сын Бориса Николаевича Ельцина. Когда ее уличили в том, что это невозможно, она заявила, что Борис Николаевич приходил к ней в астральном теле, они любили друг друга, а потом появился Андрей Борисович (своего сына она называла исключительно по имени — отчеству, подчеркивая, чей он сын).
Местный священник, что‑то слышавший про суккубов и инкубов, узнав об этих слухах очень напрягался. Тем более что Эмма Эдуардовна называла себя волшебницей и доброй феей, и даже ездила на телеканал ТНТ, чтобы участвовать в битве экстрасенсов. Впрочем, там ее отсеяли на отборочной стадии.
— Да полно вам, батюшка, — со смехом рассеял опасения священника начальник местной милиции подполковник Петров, с которым они были дружны. — Да вы посмотрите повнимательнее на ребенка — это же вылитый Орест Анемподистович, такой же страшный. И не поймешь поначалу — человек или гоблин…
Судя по тому, как Орест Анемподистович носился с Эммой, можно было сделать вывод, что подозрения подполковника не беспочвенны. «Добрая фея» в администрации Мухославска курировала вопросы образования, здравоохранения, культуры и многие другие, обычно объединяемые емким названием «социальная сфера». Доброй Эмма Эдуардовна была только в своем собственном представлении. Она обладала удивительным талантом портить отношения с каждым, с кем общалась больше десяти минут. Особенно не любил ее главный врач мухосланской больницы Иван Ильич, который звал ее не иначе, как «Фата Моргана».
— Почему Фата Моргана? — спросила его как‑то интеллектуалка Эльза Марковна, которая никак не могла понять, как легенда о фее, живущей на дне морском и обманывающей путешественников призрачными видениями, или сложное оптическое явление могут быть связаны с их начальницей.
— Потому что видимость одна, а сущность другая, — сплюнув, ответил доктор.
— И что же лучше — видимость или сущность? — поддразнивала его директор школы.
— Видимость еще можно вытерпеть. Но то, что внутри — это просто запредельный ужас. Она называет себя доброй феей, но это та еще ведьма.
— И что вы такое знаете, что не знаем мы?
— Ничего большего. Просто я более трезво смотрю на вещи. Да сами вы все знаете, — нетерпеливо сказал Иван Ильич, давая понять, что разговор закончен.
Главный начальник над наукой и образованием
Орест Анемподистович приехал в региональное правительство, где у него была назначена встреча с одним очень загадочным человеком. Борух Никанорович Свинчутка, как говорили, за свою жизнь успел побывать и депутатом высших органов представительной власти, и министром, и преподавал в Америке, где якобы, даже был принят за мертвого и похоронен, а потом обнаружили пустой гроб… Даже в областном центре российской глубинки он ухитрялся занимать такую должность, которой не существовало больше ни в одном региональном правительстве России — начальник Главного Отдела по Вопросам Науки и Образования. Аббревиатура из этих заглавных букв вкупе со словом «начальник» украшавшая золотую табличку на двери кабинета Свинчутки шокировала всех, кроме него самого.
— Борух Никанорович, но ведь над вами смеются! — попробовал однажды воззвать к его разуму губернатор, странным образом зависимый от старого чиновника, и никогда не смеющий ему перечить.
— Оно‑таки хорошо! — довольно ответил Свинчутка. — Во — первых, внимание людей от того, что я делаю, отвлекается на название, а это уже хорошее прикрытие. Во — вторых, пусть они попробуют сказать, что название подразделения, которое я возглавляю не соответствует осуществляемой им деятельности!