— Просто выигрываю нам время. Этот ублюдок будет выгораживать себя и придумает убедительную байку. Как мы скрылись через демонический портал или пролетели сквозь стену на метле.
— Умно. Смотри, не подскользнись.
Я улыбнулся, ну что за заноза, не может похвалить не уколов.
— Идём давай, нам в ту сторону.
— Свежий воздух учуяла?
Кара мстительно сжала ноги на моей шее:
— Там свет брезжит.
Я всмотрелся в темноту. Действительно, что–то блестит, хотя ничерта вокруг и не видно. И это к лучшему, мне вовсе не хотелось разглядывать вязкую массу под ногами. Определённо, одна только тюрьма не могла производить столько, хм, продукта. Или могла? Если это канализация, то дерьмо может стекаться и со всего города. Хотя со всего громко сказано, простолюдины наверняка просто выливают горшки под соседские окна. Если где и есть слив, так в домах знати. Возможно здесь и королевское дерьмо мирно смешивается с тюремным, символизируя единство и борьбу противопложностей.
Иногда при шаге под ногой оказывалось что–то твёрдое. Камни? Но иногда эти камни хрустели или как–то по–особенному хлюпали… Если вспомнить, что этот мир далёк до идей раздельного сбора мусора, то внизу может быть что угодно. Сомневаюсь, что умерших заключённых хоронили по всем правилам на ближайшем кладбище. Графа Монте–Кристо такое открытие бы неприятно удивило.
Свет впереди становился всё заметнее, я постепенно начал различать неясные силуэты, в которых через несколько шагов опознал свои руки и болтающиеся ноги притихшей спутницы. Неужели выход? К запаху дерьма начал примешиваться дивный аромат затхлой воды.
— Вот же сука! — показавшийся выход перекрывала решётка. Будь я один, непременно бы сорвался в приступ бешеной ярости, бил кулаками стены, или хотя бы высказался намного крепче, но почувствовав как съёжилась девочка на плечах, постарался успокоиться. В конце–концов, это просто ржавое железо, попробую расшатать пару прутьев. Я сжал один в руках и потянул, когда сзади раздался тихий всплеск и хриплое рычание.
В последний момент успел развернуться и выставить вперёд в руки, одновременно спиной упираясь в решётку, Только это и позволило устоять на ногах. Нечто, с ног до головы покрытое дерьмом, тянуло ко мне изгаженные руки. Я упёрся и после непродолжительной борьбы оттолкнул тварь назад, та шлёпнулась, но сразу подскочила и снова осторожно шагнула вперёд, выжидая момент для атаки.
— Что это за хрень?
— Это какая–то нежить. — подала голос Кара.
Ситуация была незавидная. Я мог оттолкнуть эту дрянь, но не мог заняться решёткой. А если мои познания о нежити подходят этой реальности, то тварь не устанет, когда я выдохнусь. К тому же нежить не дышит, и если драка перейдёт в партер, мне конец. Просто захлебнусь. Захлебнусь дерьмом. Достойный финал всей моей жизни.
— Кара, ты же мертворожденная. Может поговоришь с ним? — на самом деле я просто пытался подбодрить себя глупой шуткой.
— Я пытаюсь! У меня не хватает силы… если ты герой, то может перестанешь стоять и поможешь магией?
Мертвяк сделал ещё один выпад, но я успел его оттолкнуть.
— Я не могу колдовать.
— Вот же бесполезный герой! Просто поделись магической силой. Соберись, подумай о чём–то приятном.
— Намекаешь на «солнышко в груди»?
— Да, оно бы сейчас пригодилось!.
Я снова оттолкнул тварь. Думай о хорошем… Стоя по колено в дерьме… Утром с этим было проще. Утром я просто подумал о Лире. Лира… Грязная лживая сука! Невинная девственница по прозвищу Сахарные Губки. И ведь поверил, как мальчишка! Ага, конечно же в Храме Героев служительницы тренировались исключительно на жезлах. Вот бы её сюда, приложить пару раз мордашкой об стену и сунуть головой в дерьмо, держать пока не перестанет дёргаться. И гада в короне сюда же. И того старпёра–жреца. И этих героев. Мрази, радостно предали своего, даже не попытавшись разобраться. Это из–за них я здесь! Я снова оттолкнул нежить, настолько яростно, что мертвец пролетел несколько шагов, прежде чем хлюпнуться в жижу. Я выберусь отсюда! Выберусь и убью их всех. Порежу на куски, одного за другим. Руки и ноги скормлю скоту, а тела брошу в помойную яму. Следом убью всех, кто был этим ублюдкам дорог. А потом сожгу чёртов город. Разнесу весь этот новый мир, который оказался таким же дерьмом, как старый!
И в этот момент что–то в груди наполнилось жаром, а я ощутил то самое чувство, которое всегда приходило в моменты отчаяния. Чувство собственного… величия? Осознание того, что всё это не зря. Что только боль делает меня тем, кто я есть, заставляет подниматься из привычного болота и прогрызаться через мир, который никогда не был ко мне дружелюбен. Потому что если сейчас не прорвусь, мир победит.