— Ты молодец. Быть может хочешь что–нибудь в награду?
Мертвец показал рукой на мёртвых разбойников.
— Всё ещё хочешь им отомстить?
Мертвец покачал головой и снова показал на разбойников, на муравейник, на скелетов и наконец на себя. Намёк понятен.
— Хорошо, иди в муравейник первым.
Спустя несколько минут свежий скелет поднялся и выразил почтение. Что–то изменилось в его движениях, они стали более… раскованными?
— Он говорит спасибо. — Кара как всегда бесшумно возникла за спиной. — Избавив от плоти ты избавил его от тягостных мыслей о прошлом. Теперь он хочет лишь дальше служить Повелителю…
— Может объяснишь наконец как ты умудряешься с ними разговаривать?
— С последней охоты у нас осталось немного нутряного жира. Я пожарю лепёшки.
Готовила Кара божественно.
Глава 11. Воспоминания из детства
Запоздалый, но от того не менее восхитительный ужин поднял настроение, хотя поводов для радости было мало. Эти «зоркоглазые» ведь по мою душу идут, не соврал таинственный покровитель. И пусть коварный план, насколько эти простофили вообще были способны планировать, по выдаче меня рыцарям задушен (а также зарезан и забит) в зародыше, вряд ли я выиграл много времени. Молчаливость явно не была в списке достоинств старостовой дочки, и слухи о великане–лекаре вовсю гуляют по деревне. И если даже кучка бандитов смогла сложить дважды два, не стоит надеяться на тугую сообразительность рыцарей. Снова встаёт извечный вопрос: «Что делать?». Вариантов всего два: снова бежать либо принять бой.
— Ну вот, только жизнь начала налаживаться, — проворчала Кара.
Похоже я опять думал вслух, неприятная привычка, выработавшая за годы жизни в одиночестве.
— Да, сомневаюсь что мы найдём столь уютное жилище. Дальше как я понимаю обжитых мест ещё меньше?
— Именно. Дальше разве что орки, а они кочуют. Домов не строят.
— Паршиво… Идём, расспросим нового друга сколько этих зоркоглазых.
Костяные бойцы построились в шеренгу. Вот же чёрт, они все на одно лицо.
— Кто из вас видел зоркоглазых рыцарей, шаг вперёд.
Один из скелетов послушно выполнил команду.
— Хорошо. Сколько их было? Покажи на пальцах.
Скелет поднял в начале одну руку с растопыренными костяшками, затем вторую, и мелко затрясся. Пустые глазницы бегали по сторонам в поисках решения. Наконец он опустил костяшки, подскочил к соседу, поднял его руки, повторил туже процедуру с ещё одним костяком и только теперь поднял свои.
— Тридцать?
Скелет радостно закивал, скалясь черепом.
Трое на одного… И это не крестьяне, которых так легко напугать. А какие–никакие бойцы, вооружённые, наверняка в доспехах, которые не пробьёшь ножами и палками. Нам не справиться. Бежать тоже некуда. Я сел на бревно и подпёр лицо руками, в надежде что так придёт какое–нибудь неочевидное решение.
Кара, не хуже меня понимавшая всю плачевность ситуации присела рядом.
— Вообще–то ты можешь их победить, Тёмный Повелитель. Тебе просто нужно больше скелетов. Рядом целая деревня…
— Нет, Кара.
— Пожалел невинных? Думаешь разбоем здесь промышляли только эти болваны? — на её щеках вспыхнул румянец. — А может надеешься на любовь народа? Так никогда не будет! Мы для них тёмные. Проклятые монстры, которые не должны жить. Думаешь они бы нас пожалели? Для них верх милосердия, это не убить младенца вместе с матерью, а продать в рабство. А может всё дело в той рыжей? Так её можешь и оставить…
— Кара, расскажи мне…
— Что рассказать? Что я родилась в этой проклятой деревне?! Итак ясно, что все выродки родом из Диких Земель.
Кара всхлипнула. Я решительно обнял девушку. Она инстинктивно прижалась покрепче.
— Я всегда думала, что лучше бы меня тогда убили… Но потом появился ты…
— Крепко тебе досталось… Можешь всё мне рассказать.
— Рассказывать почти нечего. Здесь в трёх днях пути монастырский приют. За ребёнка дают дюжину медяков. За меня дали только десять. Это там я научилась драться, читать и готовить.
— Звучит не так уж плохо. Там ведь было что–то ещё… То, за что ты зарезала настоятеля.
Её голова легла мне на плечо.
— Ты всё понимаешь… Этот старый хрен. Для всех благочестивый старец, который заботится об оставшихся без родителей детишках. Никому не нужных, отверженных, даже проклятых… Его при жизни почитали как святого. А на самом деле монастырь готовил послушных слуг для богатых лордов. Телохранителей и наложниц. У благородных неприлично держать в доме рабов, только свободные слуги. Правда если слуга ослушается господина, по закону его за это обратят в рабство.