— Думаешь похож?
— По правде говоря, ты не самый уродливый среди дворян. Кто–то из королевской семьи согрешил с орками? А когда появился бастард, все решили, что лучше ему детей не заводить?
— Тебе бы истории сочинять.
— Жаль, но на это нет времени. Как ты собираешься сделать это? — девчонка постаралась игриво улыбнуться. Ей было страшно, но я уже понял, что она никогда не признается в слабости.
— Прости, но ты не в моём вкусе.
— Как больно это слышать! Но не думаю что у тебя появится кто–то лучше в ближайшие 10 лет. А может ты просто застенчив? Не можешь смотреть в глаза невинной жертве? Так я отвернусь.
Девушка развернулась и стянула с себя грузную рубаху. Её спина с торчащими позвонками была сплошь покрыта шрамами. Некоторые зажили, другие покрылись коркой, из под которой сочился гной.
Бедная девочка. Хотелось обнять и утешить, не обращая внимания на струпья и запах. Но ещё сильнее — проломить головы ублюдкам тюремщикам. Всем до одного. Я схватился за решётку и с силой дёрнул. Расплатой за это стала невыносимая боль, от которой сжалось сердце и потемнело в глазах.
— Дурак. Ты и правда не местный. Нас заклеймили. Мы не можем ослушаться приказа и должны оставаться в клетке, пока не разрешат пойти на казнь.
Я посмотрел на плечо, та рана, которую я принял за ожог оказалась мешаниной из рубцов и татуировок. Тюрьма была надёжнее, чем выглядела.
— Что, заметил наконец? — Она задрала рукав рубахи (и когда успела надеть?) — У меня такая же.
— Как тебя зовут?
— С чего вдруг такой интерес?
— Просто хочу знать как к тебе обращаться. Не звать же тебя Занозой?
— О, Заноза не худшее из моих имён. Меня называли Проклятая Дрянь, Дохлая Псина, Демонское Отродье, Кара Небесная. Выбирай любое.
— Кара звучит не так уж паршиво.
— Ага. Можешь звать так. Всё равно терпеть только до утра.
— Так вот, Кара, до утра мы отсюда выберемся.
Девчонка промолчала. На секунду мне показалось, что в её глазах засияла надежда. Затем Кара прыснула и отвернулась к стене.
Я сел рядом и сконцентрировался, как при медитации.
«Ну же, Мудильо, посмотрим насколько ты оправдываешь своё имя».
— Возврат!
Что то твёрдое оказалось в моей руке. Всего лишь рукоять. Маленькая и изломанная, как у дрянного ножа, вместо клинка из неё, как сломанный зуб, торчал неровный кусок металла.
«Интерфейс».
Перед глазами лишь на миг появился экран, больше похожий на разбитое стекло. Надписей нет. И всё же это было лучше чем ничего.
— Отличный фокус. Я даже знаю откуда ты его достал…
Я стиснул зубы и начал срезать клеймо.
— Зря стараешься, оно всегда отрастает.
Но клеймо не отрастало. А жалкий обломок в моих руках задрожал и начал меняться.
— Кара, мне кажется или он стал больше?
— Так ты всё–таки решил позабавиться, мой принц?
— Я про нож, дурында! — эта девка умела раздражать. Я попытался снова вызвать интерфейс. В мешанине трещин появилось прозрачное место с читаемыми буквами.
«Поглощена клеймёная плоть. Доступна РАБСКАЯ ПЕЧАТЬ»
— И мне… Пожалуйста…
Кара сидела у моих ног обнажив трогательно узкое плечо. Одно дело резать себя, когда я был помоложе, то делал это просто от скуки. Но причинять боль бедной измученной девочке, пусть даже и такой язве… И всё–таки варианта гуманнее не было. Кара не издала ни звука во время всей процедуры.
«Поглощена плоть мертворожденной. Доступна БАЗОВАЯ НЕКРОМАНТИЯ».
«Доступна комбинация навыков. Желаете объединить РАБСКАЯ ПЕЧАТЬ и БАЗОВАЯ НЕКРОМАНТИЯ?».
— Это что, волшебное оружие? А ты получается герой? Что–то коротковат у тебя клинок.
— Обычно он больше, просто здесь холодно, — огрызнулся я. — Если знаешь что–то про героев, самое время рассказать.