— Нормально, сам как? — мнусь, не зная, куда деться от смущения.
Непривычно чувствовать себя неловко в собственном доме, гоню стеснительные мысли прочь, но они наслаиваются одни на другие.
— А ты посвежела! — продолжая рассматривать меня, выдаёт Атласов, мастерски игнорируя мой вопрос.
— Просто выспалась, ничего такого… Чай будешь? — срываюсь на кухню, чтобы скрыть лицо без единого синяка под глазами.
Ну, не пропадают они за одну ночь! Так не бывает, даже парня не провести.
— Выспалась… это хорошо, — следуя за мной, тянет Родион. — А мы всё утро переживали за тебя.
— Да что со мной будет! — отмахиваюсь, неуловимо анализируя его фразу, что-то смущает в ней. — А почему всё утро?
— Ты не выходила в сеть?
— Нет, а что? — начиная подозревать что-то неладное, интересуюсь я.
— В Лампе выставили запись твоего разговора с Кариной, — аккуратно рассказывает Атласов, поглядывая на меня.
— Какого?
— Где ты ей рассказываешь, что Зарина приёмный ребёнок.
Что?! Я рассказываю? Я?
— Покажи пожалуйста, — прошу севшим голосом, хочу увидеть, послушать прямо сейчас, а свой телефон искать долго.
— Я удалил пост почти сразу.
Приземляюсь на стул, не чувствуя ног. Что значит запись разговора? Карина включала тогда диктофон? Но почему тогда об удочерении говорю я, а не она?
Одни вопросы, которые не задашь Родиону…
— Как ты узнала это? — спрашивает Атласов, поверивший в достоверность записи.
Это финиш…
У меня нет доказательств, что я такого не говорила. Прикрываю глаза, голова идёт кругом. Как далеко готова зайти Карина? Что я ей такого сделала?
Шумно сглатываю, встаю, чтобы налить себе воды.
— Василин, а ты вообще говорила об этом с Кариной? — начиная что-то подозревать, продолжает напирать Родион, вставая следом за мной.
— Говорила, но…
— Это она тебе рассказала, а не ты ей? — перебивает он, понимая, как тяжело мне даётся разговор.
— Да. Я даже не знаю, правда это или нет! — резко разворачиваюсь и взрезаюсь в Родиона, который оказался слишком близко.
Наши взгляды встречаются. Кажется, теперь мне точно ничего не нужно будет играть, я по-настоящему напугана. Безысходность сбивает с ног, ломает изнутри.
— Зарина видела запись, — добивая правдой, сообщает Родион.
— Точно?
— Да, она удалилась ото всюду, чтобы её не отмечали в комментах.
— Я такого не говорила… — закрываю лицо руками, слёзы подступают к глазам, но я зажмуриваюсь сильно-сильно, чтобы не расплакаться.
Это не поможет.
— Искусственный интеллект сейчас может многое…
Знаю. Сама недавно читала историю про дипфейки, как против такого боролись адвокаты Скарлетт Йоханссон.
— Что делать? — спрашиваю Родиона, впервые так отчаянно ища в нём поддержку.
Во мне мигает сигнал сос, ярко-ярко, и я надеюсь, что он увидит и не осудит…
54. Василина
Ты думаешь, что сломать тебя может из ряда вон страшное, перечёркивающее твою жизнь на до и после, оставляющее рубцы на твоей памяти: предательство близких, например. А на самом деле…
Ломает осознание, что из-за тебя кому-то стало плохо, кто-то умер наяву да ещё и на глазах у всех. И пусть вред не от твоих рук, но именно твоё имя стало катализатором ужасных изменений. Непоправимых последствий, которые ты не можешь стереть или забыть. Даже опровержение не поможет отутюжить всё до последнего залома, что-то останется: мешать не будет, но напоминать… всегда!
— Василин, ты в ванной уже полтора часа, выходи! — стучится в дверь и напоминает о быстротечности Атласов.
Он не ушёл, остался рядом, но предложить реальную помощь не смог, даже видео с записью голоса и моей фигурой скачать не успел, чтобы показать масштаб катастрофы.
Свой телефон найти, подключить его к интернету я так и не решилась, думаю, пока не стоит. Если подруга удалилась, то бег по вертикали уже начался.
— Набери пожалуйста Зарину со своего, — прошу Родиона, когда его обеспокоенный взгляд, пробежав вдоль, сосредотачивается на моём лице.
— Нет, не наберу.
— Почему? — не скрываю обессиленного удивления, заглядывая ему в наглые глаза.
— Вы обе не готовы к этому разговору.
— Я гото…
— Дай ей всё узнать у матери! — резко перебивает меня Родион, и я смолкаю, прохожу в свою комнату, сажусь на кровать и бездумно упираюсь взглядом в какую-то точку на стене.
— Я должна всё объяснить… Никогда, никогда я бы не сказала, что она "всегда напоминала мне приёмыша"… — вспоминаю те обрывки фраз, которыми по памяти поделился Атласов.