— Воу, как тебя переформатировали, подруга. Наконец-то, Зарин, я так рада, что вы вместе! — наклоняюсь ближе и обнимаю её.
— Прости меня, Василин. Я столько всего наделала, какие-то обидки кидала, секреты мутила. Прости, пожалуйста… — обнимает сильнее в ответ, вставая, чтобы нам обеим было удобнее. — Мне Артём процитировал Ницше, он, оказывается, много всего умного почитывает. Я тебе дословно не скажу, но там про ненависть к человеку.
— Про ненависть? — удивляюсь, чуть отклоняясь назад, чтобы увидеть лицо Зарины.
— Ага. Что мы ненавидим того, кто либо равный нам, либо выше нас. Страшно признаться, но мы с Кариной в этом плане немного похожи. В одночасье у нас стала копиться ненависть, озлобленность, только она пошла дальше, я… У меня рядом всегда была ты!
— Я?
— Да, ты, Василин. Я так благодарна, что ты никогда не таила на меня зла, принимала все мои закидоны! И всегда показывала, как это жить без ненависти! — снова крепко-крепко меня обнимает. — Спасибо!
К ребятам мы возвращаемся счастливыми, готовыми побеждать не только в твистере. Воскресенье проходит весело, почти каждый из нас выигрывает хотя бы по одному разу, но рекорд, к сожалению, мы так и не побили, что совершенно не расстроило, ведь купили потом пиццу намного больше той, которую могли получить в качестве приза.
И больше всех веселились, наверное, мы с Зариной.
59. Василина
— Ты научишь меня танцевать? — спрашивает меня на ушко Родион, пока мы едем в такси до дома.
Точнее стоим в небольшой пробке.
Я разглядываю проезжающие по встречке машины и совсем им не завидую, приятно никуда не торопиться, не нервничать, даже стоя на месте. К счастью, водитель тоже не переживает, не дергает руль, коробку передач, поглядывает только на нас с Родионом изредка, улыбается одними глазами, кивает своим каким-то мыслям, а, может, воспоминаниям своей юности.
Интересно придумывать, что чувствуют и переживают люди вокруг. Наверное, это называется настоящим спокойствием, когда есть время созерцать, а не выживать в потоке.
— Василин… — зовёт Родион, не дождавшись моего ответа.
— А, ой, — подтягиваюсь чуток, чтобы разговаривать сидя, а не полулёжа. — Научу.
Тянется ко мне и целует в плечо, даже сквозь водолазку чувствую безграничную нежность и манящее тепло, словно огонёк костра в беспросветную ночь. Заворачиваюсь в кольцо его рук, поворачиваю голову так, чтобы слышать, как гулко стучит сердце моего парня. Божечки, как же не сойти с ума от трогательного трепета! Наверное, мои будут рады, что мы с Родионом встречаемся, он же всех очаровал и подкупил на годы вперёд.
— Ты деду покажи сегодняшнюю фотку, чтобы он увидел, что Витёк теперь безопасен тебе, — предлагает дельное, пока я растворясь в волшебстве уютного вечера и заботливых объятий.
— Да, он тогда поймёт, что ты сдержал слово, — киваю, выводя незамысловатые узоры на его руке.
— Тебе понравилось сегодня?
— Очень! — удовлетворённо и счастливо вздыхаю я. — Спасибо тебе!
— Я не благодарности ради спросил…
— Знаю, — поднимаю голову и смотрю на него снизу вверх, чуть поднимаюсь и нежно целую в шею.
— Ммм, запрещённый приём… — откидывая голову назад, почти мурлычет Родион.
— А у нас есть что-то запрещённое? — невинно уточняю я, тщетно пытаясь скрыть смешинки в голосе, он улавливает их сразу же.
— Конечно, — включается в игру, проводит теплыми пальцами по моей щеке, наклоняется и невесомо целует, а потом вмиг отстраняется и добавляет: — Расставание!
— О, ты же видел моего деда и отца, лучше бы тебе о таком даже не думать, Атласов! — трусь носом о его и заливисто смеюсь.
Настроение по-неземному хорошее, приподнятое, словно на моей улице не один грузовик со сладостями остановился, а целая их вереница. Или прилетел волшебник на голубом вертолёте и подарил вкусняшки.
Свет бьётся из меня, а это чувствую, ведь Родион не может оторваться, у него внутри тоже всё горит и сжимается от необъятно хмельного счастья. Словно душа была взаперти и наконец вырвалась на свободу.
— А я и не думаю, тебя предупредил, Белова! — даже в темноте салона вижу его шальную улыбку с ямочкой.
— Зайдешь? — спрашиваю, не желая так скоро расставаться, ведь мы уже въехали в наш посёлок.
— Если только с ночевкой, — хмыкает довольно, словно победил.
— Хорошо, но спать придётся с дедом, — хихикаю, как влюблённая дурочка из противных сериальчиков.
Господи, я ведь действительно влюбилась! В самом сложном, выпускном классе! Вот же угораздило… Столько лет оберегала себя от этой напасти, чтобы не отвлекаться, не тосковать, не выбирать между учёбой и встречами. И вот оказия!