– Какого хрена!
– Где деньги? – зарычал я.
Он пытался выбраться из-под меня, но я держал его так крепко, что Таннер едва мог пошевелить мускулом. Я специально надавил на заломленную в захвате руку, чтобы боль стала невыносимой.
– Ты вообще о чем, мужик? – наконец, сдавленным голосом произнес он, прижатый лицом к ковру.
– Где, сука, деньги? – снова рыкнул я. – Давай их, бл*ть, сюда. Каждый гребаный доллар.
– О, а ведь я тебя знаю, – Таннер уже начал приходить в себя и теперь пытался сгладить углы. – Ты мошенник из автомастерской Нейта. Ну, ты и встрял, урод. Я заявлю в полицию, что ты вломился в мой дом и напал на меня. Тебе конец.
– Ну… даже не знаю, – брезгливо протянул я. – Как же ты это сделаешь, если я сломаю тебе и пальцы, и челюсть? Где деньги, мелкий ублюдок?
– Я ничего тебе не скажу, – продолжал упираться он.
Я был так зол, что еле сдерживался. Пришлось отвлекать себя вопросами:
– И нахера тебе деньги? У тебя хороший дом, красивая жизнь. Есть все, что только пожелаешь. Нах*я ты сломал мужику ногу? Из-за гребаных денег?
– Думаешь, это все мое? – заныл Таннер. – Все принадлежит моему отцу. У меня ни хрена нет. Он дает мне лишь карманные деньги на мелкие расходы. И как на них жить? У меня есть потребности, чувак.
Я обратил внимание на его слишком бледную кожу и расширенные зрачки.
– Судя по всему, свои расходы ты внюхиваешь?
– Да, я люблю повеселиться, и что? Мне нужны были деньги. В вашем сервисе есть мой парень, он слил мне инфу о вашем сейфе. Я задолжал своим дилерам, и мне пришлось кое-что состряпать на Нейта. Эти доказательства вполне прокатили бы у копов. Я немного припугнул старика и сломал ему ногу, чтобы не кобенился.
Я сглотнул. Он покалечил Нейта, ради минутного кайфа. П*дец. Мне захотелось вырвать Таннеру руку из сустава, и я едва сдержался.
– О, это стало легким заработком, – как ни в чем не бывало продолжил Таннер. – Наличными, а главное – регулярно. Как по волшебству. Даже сегодня, чувак. Этот старый козёл пытался меня обмануть, и мне пришлось, подбросив в огонь немного дровишек, слегка накалить обстановку. Я напомнил ему о его горячей дочурке… сам напросился... Он сразу же сдулся. Я ж говорю, легкие деньги.
В тюрьме мне попадались такие твари. Они грабили не из-за нужды в еде или в одежде для своих детей. Они делали это при любой возможности ради кайфа, адреналина и чувства превосходства. Доказывали свое могущество пред другими людьми и не собирались отказываться ни от единого шанса. Всегда были ненасытны в своих желаниях. Чего бы у них ни было, чего бы им ни давали, они всегда хотели большего. И еще – они не желали ради этого работать. Они шли на преступления, потому что имели такую возможность.
– А теперь послушай меня, – рявкнул я и наклонился ближе к Таннеру, сильнее выкрутив ему руку, отчего тот взвыл. – Даже если Нейт Фризен боится тебя, то мне-то точно бояться нечего. В тюрьме я обрел хороших знакомых с нужными связями вне зоны. Есть парни, которые трахнут тебя и сожгут этот милый маленький домик вместе с тобой, но сначала заставят сожрать собственные яйца. Мне пох*й, что ты скажешь про меня копам, пох*й, окажусь я тюрьме или нет. Есть люди, которым сделать все это с тобой будет так же приятно, как получить минет от шлюхи. Если не вернешь мне деньги, я гарантирую тебе все эти удовольствия. Итак, где они, мать твою?!
С минуту Таннер молчал. Я видел его насквозь: крутой парень, который не выдержал проверку. Кто-то оказался покруче.
– У меня их нет, чувак, – его голос стал каким-то хныкающим. – Я их потратил.
– Плевать, возьму то, что есть.
Я еще сильнее вывернул руку, и он слабо вскрикнул.
– У меня всего пара тысяч баксов!
Я пришел сюда не только ради денег, которые собирался выбить из этого куска дерьма. Если ублюдка не поставить на место, то он не оставит Нейта в покое и постоянно будет требовать откуп. Да и Саммер. Особенно Саммер! Урода нужно проучить, но сначала убедиться, что он все понял. Нельзя подобное оставлять безнаказанным. Иначе, он сделает это снова. В следующий раз меня может не оказаться рядом, и некому будет защитить ни Нейта, ни Саммер.
От этой мысли меня пронзила острая боль. Я стиснул зубы и оттолкнул Таннера.
Тот сплюнул кровь на пол.
– Под кухонной раковиной есть немного. Это все.
Я вывернул его руку чуть выше захвата и гораздо сильнее. Это было несложно. Я без сожаления повредил его локтевой сустав, и теперь ему потребуется операция. Но даже при ее удачном исходе Таннер уже никогда не восстановится.
– Врешь?
– Нет! – взвыл он. От боли по его лицу текли слезы, а из носа – сопли. – Правда!
– И почему я тебе не верю? – выплюнул я. – Надеюсь, ты успел помолиться. Спокойной ночи, – я немного приподнял его и ударил головой об пол, достаточно сильно, чтобы Таннер потерял сознание. Он вырубился, а я отбросил его от себя с легким сердцем.
Под раковиной я нашел прикрытый тряпками тайник с деньгами, но не успокоился и продолжил поиски. В бумажнике сопливого ублюдка оказалось пятьсот долларов и еще две тысячи под стопкой порнографических журналов в прикроватной тумбочке. Я нашел даже приличного размера пакет кокса, но не стал к нему прикасаться. Ни в коем случае!
Я покинул гребаный дом с семью тысячами долларов.
Столько чужой боли. Чужих страданий.
Эван Таннер был так богат, что у него дома лежало семь тысяч долларов, а в это время Нейт ковылял на костылях, борясь за свою жизнь и благополучие дочери.
Я был уверен, что мудак побоится вызвать полицию, ведь он хранил кокаин в собственном доме. Но в тоже время я хорошо знал, как устроен этот мир.
Эван Таннер, сын мэра, до смерти напуган бывшим зэком?! Ограблен и унижен?!
Если бы он захотел отомстить, то придумал бы самый хлипкий предлог и позвонил своим хорошим приятелям, Толстому и Тощему копам. Мое слово против его?!
Выбей он почву у меня из-под ног, и я бы уже не смог подняться.
А этого нельзя было допустить.
Я оставил Эвана Таннера без сознания на его шикарном полу в гостиной.
Глава 16
Саммер
Два часа я просидела в приемном покое больницы, пока папе оказывали помощь. Натянув свитер, я свернулась калачиком на одном из неудобных пластмассовых стульев. Я уставилась на оштукатуренную стену цвета овсянки и отключилась от всех звуков. Не слышала ни гула оборудования, ни шума телевизоров, ни голосов людей, проходивших по холлу, или разговаривавших, или горько плакавших. Я видела лишь стену перед собой, а все мои мысли были о Брэме.
Когда я приехала в мастерскую, он уже уехал. Медбрат посветил фонариком папе в глаза, а затем измерил давление.
Брэм ушел. Но почему у меня возникло безумное, сводившее с ума, чувство, что он исчез навсегда?
– Мисс Фризен?
Я подняла голову. Передо мной стояла доктор – чернокожая женщина лет тридцати пяти с коротко остриженными волосами и сочувствием на лице.
– Можете пройти к отцу, – сказала она.
Я встала со стула и стянула с себя свитер.
– С ним все в порядке?
– Все довольно неплохо. Симптомов сотрясения мозга нет, но он потерял сознание, сильно ударившись головой. Мы оставим его на ночь для наблюдения. Еще у него сломано ребро и два пальца, но не волнуйтесь, он поправится.
От ее слов у меня скрутило живот, слезы защипали глаза. Я попыталась заговорить, но у меня ничего не вышло – язык меня не слушался.
– Простите, – прочистив горло, извинилась я. – Отец очень важен для меня. Он – все, что у меня есть.
«Помимо Брэма. Но Брэма-то здесь нет».
– Это ужасно, когда любимый человек становится жертвой насилия, – мягко сказала доктор. – Я вас понимаю. Думаю, полиция уже заканчивает допрос, так что вам лучше отправиться домой.
«Полиция?!»
Я шла по извилистому коридору к папиной палате и нервничала. Статус отца как бывшего зэка всегда висел над нами. Неужели вмешается полиция? Неужели папу в чем-то обвиняют? А если так, то как же тогда Брэм?
Из палаты навстречу мне вышел полицейский в форме. Он представился.