Наконец, он входит в меня и… все остальное исчезает.
Ничего.
Никого.
Остается только одно. Ощущение его идеальных скользящих движений.
— Кэсси… Боже! О Боже!
Я не могу говорить. В любом случае, слова не имеют смысл. Как будто это можно описать словами. Я могла бы разговаривать на любом языке в мире и все равно у меня не хватило бы слов выразить мои чувства к этому мужчине.
Я просто продолжаю целовать его. Издаю стоны в такт его языку. Он делает то же в такт моему. Мы оба в точности знаем, что говорим. Это бесценно. Это любовь. Это что-то, что я никогда не приму, как должное, потому что я знаю, каково жить без этого.
Мы не умолкаем, теснее прижимаясь друг к другу. Судорожно дышим и стонем от интенсивности ощущений. С такими сильными чувствами сохранять тишину просто невозможно.
Когда я кончаю, я говорю ему, что люблю его, произнося со стоном его имя. Повторяю это снова и снова. Громче и громче, по мере того, как он увеличивает свой темп, и перестаю дышать, когда достигаю предела. Я практически кричу, когда меня охватывает ощущение, что я словно срываюсь и лечу. Он проносит меня сквозь все этапы удовольствия. Я парю так долго, что начинаю чувствовать головокружение. Затем он выкрикивает мое имя, и его движения становятся лихорадочными. Бедра двигаются вперед-назад в ритме его оргазма. Отрывисто и нестабильно. Затем он напрягается и не двигается в течение, казалось бы, нескольких минут, после чего наступает острое чувство облегчения, и он опускается, окутывая собой всю меня.
Мы обнимаем друг друга и просто дышим. Изумленные. Полные экстаза. Более влюбленные друг в друга, чем нам казалось когда-либо возможным.
Как только туман от происходящего рассеивается, и биение наших сердец замедляется, наши пальцы неосознанно поглаживают друг друга. Он ложится на спину и притягивает меня к спине, так что моя голова ложится на его плечо, а рука оказывается поверх сердца.
Я вырисовываю узоры на его коже. Они кажутся мне несвязными, но придя в себя, я понимаю, что это слова. Итан. Любовь. Итан. Мой. Навсегда.
Он тоже рисует узоры. И это тоже слова. Я уже засыпаю, но мне удается распознать некоторые из них. Кэсси. Красавица. Моя. Желанная. Любовь.
Затем он выводит два слова, от которых у меня замирает дыхание. Когда он выводит их снова, от сна не остается и следа.
На третий раз, я чувствую растущую в нем напряженность. Он гадает, поняла ли я. Его выражение лица говорит о том, что он надеется, что я поняла, и наблюдает за мной, отчаянно ожидая ответа.
Я облокачиваюсь на локоть и смотрю на него. Я моргаю слишком быстро, но ничего не могу с этим поделать. Неприкрытая уязвимость на его лице вызывает у меня слезы.
Он пристально смотрит на меня и прикасается указательным пальцем к моей груди. Затем он выводит слова еще раз и завершает фразу самым приятным в мире «пожалуйста».
К моим глазам подступают слезы. Мое горло перехватывает от переизбытка эмоций.
— Да, — с трудом выговариваю я.
Я целую его и повторяю, чтобы просто убедиться, что он понял.
— Да.
Он вздыхает с облегчением, пока я покрываю поцелуями его лицо и шею.
— Да, да, да.
В его глаза так же стоят слезы. В них читается такое облегчение. Такое счастье. Они наполнены красотой.
Мы празднуем это, снова занимаясь любовью, и я знаю без тени сомнения, что приняла правильное решение.
Я думаю о том, в каком состоянии я была полгода назад и поражаюсь тому, к чему пришла сегодня. В это трудно поверить.
Не думаю, что я когда-нибудь до конца понимала, какой глубокой способностью к изменениям обладают люди, особенно при наличии правильной мотивации. Мы способны на впечатляющую эволюцию. Не только физически, но и ментально.
Эмоционально.
Пусть некоторые из нас и заблудились в лабиринте своей неуверенности, найти выход вполне возможно. Итан тому доказательство, как думаю и я в мои моменты гордости. Никто из нас не идеален, это уж точно, но, когда мы вместе, наши недостатки дополняются достоинствами друг друга.
Когда я смотрю на Итана сейчас, я не вижу сломленного молодого мужчину, который причинил мне боль в неправильной попытке защитить меня. Я вижу мужчину, который боролся против сомнений и тьмы внутри него и всеми силами старался измениться. И есть что-то в его безграничной решимости быть кем-то бо́льшим, чем он был, что делает его еще более красивым, чем когда-либо. Теперь в нем есть сострадание не только по отношению к другим, но в особенности, ко мне. Он познал утрату и поражение, которые я чувствовала. Он был на моем месте, а я на его.