— Но твои раны…
— Да, позже я узнал, что у меня было вывихнуто плечо, сломано запястье, три сломанных ребра и проколото легкое, а также сотрясение мозга и множественные рваные раны.
— О, боже мой! Как ты вообще двигался?
— Сила воли. Упрямство. Дело в том, что я знал, что подъем на этот холм будет самым болезненным из всего, что я когда-либо делал, но это было необходимо. Я должен был выжить, потому что иначе я никогда не смог бы заставить тебя простить меня, а это было недопустимо.
Он касается моего лица, нежно с благоговением.
— И так я поднялся. Каждый шаг отдавался агонией во мне, но я продолжал двигаться шаг за шагом. К тому времени, когда я добрался до вершины, я был уверен, что уже умер и попал в ад. Боль была нестерпимой. Мне удалось перелезть через ограждение, а потом я просто упал на дорогу.
— Как ты оттуда выбрался?
— Через пару часов меня нашел водитель-экспедитор и вызвал скорую помощь. Когда я очнулся, я был в больнице во Франции, обмотанный трубками с морфином. В палате были Элисса и заведующий труппой. Они сказали мне, что я был в отключке пару дней. Элисса была вне себя. К тому времени, она уже несколько месяцев читала мне лекции о моем пьянстве и саморазрушительных привычках. Когда она закончила кричать, она начала плакать. Я никогда не видел, чтобы моя сестра плакала так сильно.
— Конечно, она была расстроена. Она могла потерять тебя. Мы все могли.
— Но ирония в том, что мой образ жизни был… таким, словно я уже и так был мертв. Только несчастный случай вернул меня к жизни. Пока я восстанавливался в больнице, у меня было много времени подумать. Мне пришло в голову, что бо́льшую часть моей взрослой жизни, я занимался самоуничтожением. Расставшись с тобой во второй раз, я врезался в барьер своих дурацких страхов. Я знал, что, если не сделаю что-нибудь, чтобы побороть их и найти способ тебя вернуть, моя жизнь будет бессмысленной. Таким образом, я принял решение – жить. Как только я выписался из больницы, я разыскал психотерапевта, который специализировался на проблемах отказников и стал подниматься на этот чертов болезненный холм выздоровления. И вот я тут три года спустя. Испуганный, но благодарный.
Я тоже хочу испытать чувство благодарности, но я слишком зациклена на мысленном образе того, как он лежит на больничной койке, обмякший и с переломами.
— Почему ты не сказал мне? Ты мог бы попросить Элиссу связаться со мной.
Он качает головой.
— Я не мог. В смысле, я же чуть было не покончил с собой из-за того, что тосковал по тебе. Отстой, да? К тому же, я поклялся, что в следующий раз, когда ты увидишь меня, я буду тем мужчиной, которого ты заслуживаешь, а не каким-то испуганным маленьким мальчиком.
Я смотрю на него.
— Ну и вот ты тут.
Он легко касается пальцами моих губ.
— Да, тут.
Он наклоняется и целует меня, тепло, открыто и нежно. Когда он останавливается, у меня такое состояние, будто у моего тела нет костей.
— Ты всегда была моим стимулом стать лучше, и физически, и ментально. Ты была моей наградой.
Он обнимает меня и утыкается лицом в шею.
— Спасибо.
Я делаю прерывистый вздох и пытаюсь взять себя в руки. Хватка его рук усиливается, и я почти не могу дышать.
— Знаешь, — говорю я, хрипя для пущего эффекта. — есть разница между объятиями и удерживанием кого-то в плену.
— Да ну, я ждал слишком долго, поэтому буду наслаждаться этим.
Тем не менее, он ослабляет хватку.
Мы лежим в такой позе долгое время, сплетаясь вместе и дыша воздухом друг друга. В ожидании того, кто отстранится первым. Мой мочевой пузырь решает за меня.
Когда я выхожу из ванной, он сидит на моей кровати.
Я становлюсь перед ним, и он берет меня за руки.
— Я хочу, чтобы ты пришла сегодня ко мне на ужин. Я приготовлю нам поесть. Я хочу кое-что тебе показать.
Я улыбаюсь и качаю головой.
— Итан… я думаю, нам лучше не спешить какое-то время. Кроме того, я почти уверена, что то, что ты хочешь мне показать, я уже видела раньше.
— Это не то, — говорит он, и сажает меня к себе на колени. — Хотя, если ты разыграешь карты правильно, я склонюсь к тому, что покажу тебе и это. Достаточно будет просто приподнять бровь.
Я закатываю глаза.
Он убирает волосы с моего лица.
— Эй, я шучу. Обещаю, мои штаны останутся на месте. Пожалуйста, я очень хочу, чтобы мы позабавились. — Я делаю подозрительное лицо. — Просто посидели! Блин! Просто приходи, и я позабавлю тебя. ''Приготовлю тебе ужин!'' Дерьмо! — Он качает головой. — Прости. Мой мозг отвлечен. Когда я смотрю на тебя с этого ракурса, мне видно, что у тебя под халатом.