Проблема в том, что бо́льшую часть времени я практиковала ненависть к нему, чем любовь.
12
ОБНАДЕЖИВАЮЩЕЕ БЕЗРАЗЛИЧИЕ
Шесть лет назад
Округ Вестчестер, Нью-Йорк
Гроув
Две недели.
Мы уже не разговариваем целых две недели. Две недели, в течение которых каждый взгляд был сделан украдкой и мимолетно. Я не могу сказать, что его влияние на меня уменьшилось, но я определенно лучше стала игнорировать его.
И лишь в моменты, когда мне приходится смотреть на него, мое самообладание пошатывается. Когда он стоит перед всей группой и выступает, глубинный магнетизм, притягивающий меня к нему, набирает обороты и пытается разрушить мою решимость.
Это один из тех долгих, сюрреалистичных моментов, когда все мои мысли лишь о том, мое желание сильно́ настолько, что чугунное железо вокруг моего сердца грозится прогнуться.
Но затем я взываю к чувству горечи и в один миг гнев перевоплощается в мое утешение. Это позволяет потоку страсти улетучится подобно мутной воде в ванне.
Его выступления все также неизменно хороши, но я закатываю глаза, когда он продолжает сдерживаться, укрывая внутри себя эти несколько хрупких частичек себя, не позволяя им ни засиять, ни разбиться.
Когда он заканчивает, я хлопаю ему вместе со всеми, но аплодирую я больше его самообольщению, нежели выступлению.
Браво, что снова сфальшивил, Итан.
Ты – идеальная копия того, кого, как мне казалось, я любила.
Мы громко поем. Кружимся и танцуем после того, как выкурили порцию домашней травки Лукаса. До начала занятия еще полчаса, чему я только рада, потому что так сильно я не смеялась уже давно и мне не хочется, чтобы это заканчивалось.
Не понимаю как, но я знаю наизусть слова песни «Не могу оторвать от тебя взгляд». Мы все знаем.
Наше поведение несносно и неуместно, но хоть какая-то часть тяжести в моей груди, которая была там со дня нашего расставания, наконец-то, уменьшается.
Миранда толкает меня к Джеку. Он ловит меня и передает Лукасу. Айя обнимает нас обоих и гладит меня по волосам. Лукас зовет Коннора и потом бросает меня к нему в объятия. Коннор смеется, теряя равновесие и мы оказываемся на полу. Все смеются. Коннор обнимает меня, и пока я смеюсь вместе с ним, его улыбка постепенно сходит с его лица подобно краске с холста.
Он пристально смотрит на меня, и не успеваю я опомниться, как уже тоже не смеюсь. Его лицо слишком близко. Его выражение лица просит слишком о многом, словно бы напевая о том, что я слишком хороша, чтобы быть правдой.
Долгие секунды, мне кажется, что он поцелует меня, но вместо этого он откидывается на спину и прижимает меня к своей груди. Люди танцуют и поют вокруг нас, словно мы центральное звено какого-то причудливого языческого ритуала, и хоть мне кажется, что это неправильно – находиться в такой интимной позе, я все равно не двигаюсь с места, проверяя свою реакцию. От него исходит тепло и приятный аромат, и мне нравится, как он нежно ласкает мою руку.
Но я не хочу его.
Когда Итан бросил меня, я заделала все дыры, которые он оставил во мне, бетоном. Это защищает меня от излишне сильных чувств. Да и потом – уже ничего и нет. Нет места ни для чего-то другого, ни для кого-то.
Я закрываю глаза. Все, что я вижу – это образы Итана.
Меня одолевает чувство клаустрофобии.
— Эй, ты в порядке? – Коннор обеспокоен. Я тоже.
Его голос не такой. И лицо не такое. Мне хочется находиться в объятиях другого человека. Ощущать другие стуки сердца под своей рукой.
Я встаю и пошатываясь иду к фонтанчику с водой.
Такое ощущение, что я пью целую вечность, а затем просто позволяю воде стекать по моим губам и языку. Я чувствую обезвоженность.
— Кэсси? — Коннор оказывается рядом, весь такой заботливый и милый. Совсем не такой как Итан. — Ты как?
Я киваю и пытаюсь улыбнуться.
— Да, все нормально. Наверно, просто небольшое головокружение.
Нет, это еще легко сказано. У меня полномасштабное эмоциональная потеря ориентира. Внутри меня все полностью перевернулось. С ног наголову и наизнанку.
Мне ненавистно то, как я неправильно ощущаю себя без ''него''.
Я позволяю Коннору обнять меня и проводить в класс. Я позволяю Итану увидеть, как он обнимает меня, когда мы заходим. Я позволяю себе улыбнуться, когда лицо Итана трансформируется в грозовую тучу из самых темных измерений.