Нет.
Боже, нет.
Мы не делали этого.
Мы же не настолько глупы!
Это же была просто текила, а не полная фронтальная лоботомия!
Я бы никогда…
И он-то уж точно никогда…
Итан снова стонет и трется об меня своей эрекцией.
— Хммм. Кэсси.
Нет, нет, нет, нет!
Я стараюсь не впасть в полномасштабную паническую атаку.
Должно быть я еще сплю.
Я закрываю глаза и дышу. Это не помогает.
Комната пропитана его запахом. И моим. И отовсюду веет сексом.
Большим-большим количеством секса.
На меня нахлынывают воспоминания о прошлой ночи.
Тьма и свет. Томные взгляды и нежные прикосновения. Пальцы. Ладони. Едва ощутимые. Осторожные и сюрреалистичные.
Его волосы между моих пальцев. Горячее дыхание обжигает мою шею. Затем его губы.
О, Боже! Его сладкие, талантливые губы. Поначалу такие шелковистые и мягкие, а потом жадные. Счищают все слова горечи с моего языка. Изгоняют каждую частичку стеснения, пока не остается ничего, кроме нас – испытывающих первобытную страсть, отчаяние и терзания.
Его бедро прижимается ко мне между ног, и я двигаюсь… двигаюсь… и двигаюсь. Он возбужден и все его тело в экстазе.
Он словно плывет. Под кайфом от алкоголя и ощущений. Кожа еще больше обнажается. Одежда спадает. Неуверенные и полуобнаженные.
Он тяжело дышит мне в ухо, умоляя сказать ему, чтобы он остановился. Молит о силе. Молит о том, чтобы оказаться внутри меня.
Вес его тела большой и наэлектризованный. Будоражит все мои синапсы. Трансформирует каждый участок кожи, к которому прикасается, в ненасытную плоть. Его губы и пальцы повсюду на мне. У меня кружится голова. Я безумна. Меня заполняет беспамятство от всей этой превратности, слов «О боже, да!» и молений продолжать дальше.
И затем, он уже внутри меня.
Я едва ли осознаю, какое это наслаждение.
Я обращаюсь к Богу. Произношу его имя снова и снова. Вздыхаю, тяжело дышу и чуть ли не плачу.
Он нежен со мной. Пытается сдерживаться, но постоянно чертыхается. Тоже обращается к богу. Говорит Ему, как приятно я ощущаюсь.
Его мольбы произносятся, пока он целует мое тело. Кусает плечо. Целует сильнее. Стонет так словно несется на ангеле прямо в преисподнюю.
Мне мало его.
Боже, пожалуйста, Итан, быстрее.
Двигайся.
Позволь мне прочувствовать всю глубь тебя. Скользи и выскальзывай из меня.
Я чувствую его сильные руки, и в этот момент, комнату заполняют низкие стоны; это так удивительно, что спустя столько времени он столь же невероятно ощущается. Он идеально подходит моему телу. Играет с его ритмом. Впадает в каждый такт, пока все внутри не натягивается и не начинает петь.
Диван, пол, коридор, стена, постель. Снова и снова он наполняет меня. Ведет через все виды экстаза, которые существуют. Показывает мне все формы удовольствия, от которых перехватывает дыхание. И только мне кажется, что с нас хватит, как он касается меня снова и огонь с ревом вспыхивает вновь.
В конце концов, мы обессиленные падаем на кровать. Я засыпаю с улыбкой на лице, отказываясь думать о том, что будет утром.
Я открываю глаза и смотрю на Итана.
Уже сейчас в моей груди все сжимается.
То, что мы сделали… чувство, которое разделили прошлой ночью, ничего не исправляет. Ни один из его страхов.
Наоборот. Это только все усложняет.
Мы пытались подавить страсть, но в конце концов, она подчинила нас себе. Она дождалась пока мы не станем уязвимыми. Преследовала нас на каждом шагу. Вскрыла в нас тоску и одиночество. Лишила гнева и здравого смысла, и затем окатила похотью.
После чего разожгла спичку и танцевала вокруг нас, пока мы пылали.
Даже сейчас, где бы он ни прикоснулся ко мне, я вспыхиваю. Мне стоило бы встать с кровати и смыть водой каждый оставленный им след. Попытаться забыть, как невероятно он ощущается.
Но я не могу двигаться. Не могу заставить себя уйти.
Затем он открывает глаза и смотрит на меня. Паника вспыхивает на его лице. Он осматривает себя – обнаженного и возбужденного – потом замечает катастрофу на полу и кровати в виде разбросанной вокруг одежды, и хмурится, когда видит множество оберток от презервативов, лежащих на ночном столике. Он смотрит на это долгое время, пока в его налитых кровью глазах не проявляется понимание и неверие.