Я смеюсь, и когда я подхожу к нему, он притягивает меня к себе за руку, пока я не оказываюсь прямо на нем. Я сдерживаюсь примерно три секунды, пока не признаюсь себе, что он нужен мне. Сегодня столько всего вызывает во мне волнение, но именно он вселяет спокойствие.
Он двигается подо мной, и издает стон.
— Я делаю тебе больно? — спрашиваю я.
— Нет. То, что ты делаешь – противоположно боли. Боже, как же приятно ты ощущаешься.
Я утыкаюсь ему в шею, и он обвивает меня руками. Уже за три минуты, наше дыхание синхронизируется, и мои нервы успокаиваются.
Раздается едва слышный стук в дверь, и я бормочу:
— Войдите.
Я приоткрываю глаза, и вижу, что в дверях стоит Марко, пристально глядя на нас.
— Что это еще вы делаете?
— Концентрируемся, — отвечаем мы хором с Итаном.
Марко моргает и качает головой.
— Эрика определенно научила вас некоторым интересным техникам в той школе. Ну, если уж это работает… Я собирался пожелать вам обоим удачи сегодня, но в этом, на самом деле, нет необходимости, потому что я знаю, что вы будете великолепны.
— Спасибо. Мы это знаем, — говорит Итан, и крепче обнимает меня. Не будь я настолько расслабленной, то захихикала бы.
— Ну, хорошо тогда. Чудесного вам шоу, увидимся после.
— Пока , Марко.
— Когда он закрывает дверь, мы оба вздыхаем.
— Мне жаль тех критиков, — говорит Итан.
— Почему?
— Потому что к тому времени, когда мы закончим с ними, они исчерпают свой запас эпитетов о том, насколько офигенно мы выступили.
Я улыбаюсь, уткнувшись ему в шею.
— Это точно.
Три года назад
Вестчестер, Нью-Йорк
Гроув
Вечер показательных выступлений
На афтепати царит маниакальная атмосфера. Все так по полной отрываются, что всякое представление о цивилизованности улетучивается в окно. В воздухе витает первобытная энергетика. Люди употребляют алкоголь в густом клубе марихуанового дыма, и я вижу, как происходят прилюдно вещи, которым бы стоило происходить приватно.
Итан на противоположной стороне комнаты разговаривает с Эйвери и Лукасом, но периодически поглядывает на меня. Это очевидно, что он злится из-за случившегося этим вечером. Неважно. Я тоже злюсь.
— Проблемы в Раю? — спрашивает Руби, приобнимая меня за плечи.
Я закатываю глаза.
— Блин. Почему они такие тупые?
— Чтобы мы выглядели умнее? Я так понимаю, Холт не оценил твою маленькую сценку с Коннором.
— От слова «совсем».
— Ну, если честно, это было довольно волнующе. И давай будем честными, Коннор – просто душка. Будь я на месте Холта, то бы тоже сильно взбесилась.
— Руби…
— Да, я так к слову.
Я беру ее пиво и делаю глоток.
— Я просто рада, что все закончилось. Может, сейчас он сможет это выкинуть из головы. Я так устала защищаться от того, чего нет.
— Я понимаю тебя. Нет ничего более утомительного, чем постоянно отражать подозрения. У меня был парень, который обвинял меня в измене каждый раз, когда видел, как я просто разговариваю с другим парнем.
— Правда? Как ты справлялась с ним?
— Я давала ему поблажки. В конце концов, я тогда трахалась с несколькими другими парнями.
Я отдаю ей обратно пиво.
— Ты не помогаешь.
— Ох. Милая, расслабься. Иди забери своего мужика, отведи его домой, и хорошенькой оттрахай. Утром, он даже не вспомнит, почему был так взбешен.
— Думаешь?
— Ну, это же Холт. У него талант грузить себя. Можешь еще и утренним минетом приправить, чтоб наверняка.
Я приобнимаю ее.
— Я люблю тебя, но советчик из тебя никакой.
— Да, я знаю. Увидимся завтра?
— Ага. Я буду той, кто делает минет своему парню.
— В своей спальне с закрытой дверью, верно?
— Если тебе повезет.
Я делаю вдох и направляюсь к Итану. Когда я подхожу к нему, явно подвыпивший Джек обнимает меня.
— Ах, милая Кэсси Тейлор. Ты была так хороша сегодня. Так хороша!
— Спасибо, Джек. Ты тоже.
— Мне особенно доставило удовольствие то, что мне удалось увидеть боковую часть твоей груди во время сцены с Коннором. Это было сексуально. Холт, у твоей девушки впечатляющие буфера. Надеюсь, ты ценишь это.
Итан качает головой.
— Ага. Как и остальные, судя по всему. Я в восторге. Правда.
Ага. Ну все!
Я хватаю его за переднюю часть рубашки и тяну.
— Эй!
— Куда вы, ребята, уходите? — скулит Джек.