– Ааа, моя сладкая попка Роззи. Да, я хочу тебя, но дело не во мне... Прямо сейчас дело в тебе.
– Во мне?
– Именно... В тебе, – говорит он, похлопав по кровати рядом с собой. Любой другой давно бы сделал это со мной, даже когда я говорю им отвалить, но не Мистер Ч. Что же, он платит. Я прошла и села рядом с ним. Он скользит сзади пальцами по моему обнаженному плечу; убирает мои волосы, прежде чем касается губами моей прохладной кожи.
– Почему, по-твоему, я подъехал к тебе? Из всех этих женщин я мог бы выбрать кого угодно... Как думаешь, почему я остановился перед тобой? – Он отрывает свои губы от моей кожи. Его голубые глаза манят меня, чтобы я поцеловала его. Боже, я хочу поцеловать его. Ни одно другое свидание, ни один мужчина прежде не заслуживал такого удовольствия, такой привилегии, но его слова, его поступки завораживают меня.
– Не знаю. – Я тяжело сглатываю.
– Я выбрал тебя потому, что тебе не плевать на то, кем ты являешься. Ты неукротима, груба, но в тебе есть что-то, чего нет в других женщинах. В тебе есть искра и очарование, которое меня притягивает... и заставляет заботиться о тебе, – шепчет он. Мое сердце отрывается и падает в желудок, по телу проходит дрожь.
Я не могу поверить в то, что он только что сказал.
– Потрясно. Я что, нуждаюсь в благотворительности? Спасибо, но эта неделя точно не из благотворительных, она для того, чтобы я удовлетворяла твои нужды. Вот и все. – Я встаю с кровати и иду к бару.
– Остановись, – потребовал он.
Я продолжаю идти.
– Я сказал, стоять! – он повышает голос.
– Я хочу пить, мне нужно что-то выпить, – отвечаю я. И продолжаю идти, совершенно голая, в ярости. И полностью готова отдать деньги, чтобы уйти. – Вы, мистер, просите то, что я никогда не смогу вам дать. Я не нуждаюсь в вашей благотворительности.
Он встает с кровати и идет ко мне. Хватает меня за локти и отводит от бара.
– Я никогда не относился к тебе подобным образом.
― Нет, но ты обращался со мной именно так. И, к твоему сведению, мне не нужны твои деньги. У меня их много. Мож, хочешь знать, че я села в твою машину? Я это сделала, потому что мне стало жаль тебя. Именно. Ты выглядел так одиноко с этими грустными собачьими глазами. – Я хожу кругами, взглядом выискивая свою одежду. Все кончено, я, нахрен, устала, скажу ему все и свалю. – Вот почему я села в твою машину. Ты не выбрал меня... Это я выбрала тебя! Да, хм, вот именно поэтому я села в машину.
Он остался стоять около бара, наблюдая, как я лихорадочно обыскиваю комнату.
– «Может», «почему» и никаких «хм».
– Что?
– Когда ты разговариваешь со мной, делай это, как полагается.
Из моего рта вылетают чертовы выражения, словно пули, как будто я разъяренный тигр.
– Ты, черт возьми, прикалываешься? Я пытаюсь уйти, а ты делаешь мне чертовы грамматические замечания? – Я взорвалась.
– Когда ты успокоишься, я буду ждать тебя на террасе.
– Я такая, какая есть! Я не твоя...
Прежде чем я успеваю закончить, он обнимает меня сзади. Одной рукой он закрыл мне рот, другой обвил грудь, прижимая меня к стене. Мое лицо прижалось к холодной кремовой штукатурке, мое тело зажато между ним и стеной. Его дыхание прерывистое, и я слышу рык. Я чувствую его руки на своем теле, он теребит мой сосок одной рукой, просовывая вторую руку между моих бедер.
Меня окутал страх. Внезапно во мне проснулась маленькая девочка, которая была напугана.
«Его руки горячие и влажные; кончиками пальцев он проводит линию по моей талии, когда стягивает вниз по ногам мои розовые шорты и трусики в цветочек».
– Это то, чего ты хочешь, Роуз? Мужчину, который будет только брать, но ничего не давать взамен? – Его голос взбудоражил меня.
«Видишь, что ты со мной делаешь, Розали? Ты поможешь мне излечиться... Именно из-за тебя я болен».
– Нет, – я шепчу, жмуря глаза и стараясь очистить свой разум.
«Тссс, Розали, не плачь. Ты вылечишь меня. Помоги мне полностью выздороветь; ты созрела для этого, милая».
По щеке катится одинокая слеза. Решение проблемы вспыхивает в моем теле, пока он водит кончиком носа по моей скуле.
Я чувствую его горячее дыхание поверх моей кожи.
– Ты думаешь, я не знаю, кто ты есть и как я заставляю тебя чувствовать себя рядом со мной? ― Он вводит в меня пальцы. Мои ноги подкашиваются, а мышцы сжимаются, в то время как он двигает ими все быстрее и глубже. – Я никогда не стану хорошим парнем, моя сладкая попка. Я никогда не возьму то, за что я не платил. Я никогда не трону то, что мне не принадлежит.
Другая его рука обхватила мою шею, чтобы повернуть мою голову к себе. Прижимая меня к себе спиной, он высвободил свой готовый член и провел им по моей заднице.
– Позволь мне заботиться о тебе, – прошептал он мне в щеку. Я стараюсь держаться, пока он пытается поцеловать меня в губы. Я прижимаюсь к нему, наши языки переплетаются, и я чувствую его желание, я чувствую нечто большее. То, что разобьет мое сердце. За последние пару лет, пока я продаю свое тело, он первый мужчина, которому я позволила себя поцеловать. Он целует меня, и я принадлежу ему...
ГЛАВА 13
Густой туман эмоций в сочетании с яркими образами утраты и предательства со стороны Мистера Ч. тяжелым грузом опустились на мой разум. В этот раз это были не бабочки, которые порхали у меня в животе при мысли о Мистере Ч., а ужасный ожог от предательства при мысли о Шейне и о том, как сильно я хотела его увидеть. Визг тормозов мусоровоза вырвал меня из грез и забросил в самую пущу моей реальности. Сегодня был день вывоза мусора, а это также означало, что сегодня четверг, тот самый день, который я бы провела с Шейном, занимаясь нашей стиркой в прачечной. Прошло уже шесть дней с тех пор, как я что-либо слышала о нем. Я бы солгала, если бы сказала, что это не убивало меня, за что я все это ненавидела. Во всяком случае, после того, как забила на наш поход, я попросила его дать мне немного больше личного пространства.
Я возмутилась тому факту, что наступил понедельник, а я ужасно тосковала по беседам с ним, и по пряному запаху его любимой каджунской кухни. Я не могла смириться с тем, что провела вечер в своей отвратительной квартире, поедая бутерброд с колбасой, пока смотрела какую-то чертову испанскую мыльную оперу, вместо того, чтобы быть с ним. Я скучала по его случайным сообщениям, которые он присылал со своими дурацкими шутками и односторонними беседами, что вызывало у меня приступы смеха. Было не честно, что из-за целой жизни, наполненной сложных ситуаций, мне приходилось ходить все по тому же кругу снова и снова.
Конечно, мы с Шейном зависали вместе только вечерами по четвергам, чтобы заняться стиркой в прачечной, и в течение нескольких понедельников во время обеда, что не должно было стать чем-то важным... но все же стало. Я привыкла к подобному, привыкла к нему и его безумным сообщениям в те дни, когда мы не виделись. С ним было комфортно разделять мои четверги и заполнять беседами понедельники.
Доставая телефон из сумки, я скрестила пальцы на руках и ногах в надежде, что Шейн написал мне. Нуждаясь в каком-либо подтверждении того, что с ним все в порядке и он выжил без наших совместных стирок и обедов в эти дни. Я посмотрела на телефон, но он не писал мне... ни разу за шесть дней. Может он порвал со мной. Если подумать, я была слишком сложной для него.
Скорее всего, было к лучшему то, что Шейн так и не позвонил мне, так стало легче закончить нашу дружбу. Видимо, для него не было проблемой отпустить то, что было между нами. Да, так лучше. Кроме того, мне не нужно было справляться еще с одной проблемой.