Проснувшись, я чувствовала себя потерянной... и не могла понять который сейчас час и где, черт возьми, я находилась. Мой телефон разрывался от сообщений от парочки моих постоянных клиентов, с которыми у меня была назначена встреча на ночь четверга. Я попыталась избавиться от клубка неприятностей, который сама же и закрутила, лихим броском запустив бутылку из-под текилы на старый деревянный пол. После того как бутылка упала, я услышала глухой стук, который эхом отразился от стен комнаты. У меня все еще кружилась голова. Было темно, единственным источником света были телефон и электронные часы, висевшие на стене в другом конце комнаты.
Я чуть помедлила, чтобы немного прийти в себя, затем посмотрела на часы. То, что я увидела там, ужаснуло меня. 3:30. Наступило утро пятницы. Я напилась до полной потери сознания, но настоящий кошмар был в том, что я не работала целую ночь, а выручка за ночь могла бы составить почти пятьсот баксов. Я так облажалась, я хотя бы могла предложить взять моих клиентов какой-нибудь другой шлюхе, которая выразила бы готовность обслужить их наряду со своими чертями, и заодно еще немного подзаработать.
Диван был неудобный, впрочем, как и само место, где я отключилась, оставляло желать лучшего. Я села, со шлепком поставив ноги на пол. У меня было такое чувство, словно мою голову пропустили через мясорубку. Ее стальные лезвия как будто искромсали верхнюю часть головы от уха до уха. Железные тиски опустились ниже в область глаз. Я должна была дорого заплатить за этот загул, и этим утром час расплаты настал. Взяв в руки телефон, я удалила сообщения от парней, которых у меня не получилось вчера обслужить. Если эти ходячие члены хотели вчера выпустить пар, они наверняка нашли себе другую шлюшку, которая отлично с этим справилась. Я все еще надеялась увидеть сообщение от Шейна, но мне не повезло. Возможно, это было и к лучшему, сейчас мне не хотелось забивать голову мыслями о нем.
Я проковыляла на кухню, сунула в рот пару таблеток обезболивающего и запила их стаканом воды. Мой желудок определенно ненавидел меня. От того что вместо еды я наполнила его водой и таблетками, он словно свернулся в тугой узел и тихонько поскуливал. Но от одних мыслей о еде меня начинало тошнить. Я стянула с себя одежду, мне нужно было переодеться во что-то более удобное. У меня оставался последний комплект чистого белья. Я бросила телефон на маленький расшатанный столик, стоящий у кровати. И даже если я не хотела думать сегодня о проблемах, а именно о том, что у меня почти не осталось чистой одежды, все же мысли о том, что днем необходимо заглянуть в прачечную, промелькнули в сознании. Голова все еще кружилась, и все, что я хотела – это снова лечь спать. Минут пятнадцать спустя мои глаза закрылись, и я провалилась в восьмичасовой чистейший перворазрядный сон. Из-за упущенной возможности заработать деньжат я чувствовала себя так же, как моряк, который профукал самую лучшую бутылку виски, не успев ее даже попробовать.
Я проснулась поздним утром, посмотрела на экран телефона и увидела сообщение от... мне написал Шейн. Я уставилась на мигающий значок входящего сообщения, затем снова активировала телефон, экран которого успел погаснуть. Не совру, если скажу, что размышляла какое-то время, должна ли я ответить ему сразу или может мне заставить его помучиться в ожидании ответа. Кто-то скажет, что заставлять его страдать в ответ за то, что он не написал мне сразу, может только жестокий эгоистичный и даже злой человек. Для меня же все было предельно просто: как он ко мне, так и я к нему. Только так я могла избежать вновь разбитого сердца. Конечно, я испытывала физическую боль от невозможности видеться с ним, дружить как прежде, но все это не являлось достаточно веской причиной, чтобы подставлять свое сердце вновь под удар. Внутри у меня все еще оставалось достаточно боли, которая не давала мне забыть, насколько болезненным бывает предательство близкого человека. Мне нужно было, чтобы Шейн понял, что я не та девушка, которая прибежит к нему в то же мгновение, как только он решит, что соскучился по мне.
ШЕЙН: Могу ли я извиниться перед тобой? Надеюсь, еще не слишком поздно. Знаю, что должен был написать тебе раньше. Я просто хотел дать тебе больше свободы. Господи, как же я скучал по тебе вчера! Даже тусуясь с друзьями, я скучал по тебе. Роуз, мне так жаль, что я расстроил тебя. Давай встретимся сегодня в прачечной?
Я: В котором часу?
ШЕЙН: Не важно. Я буду там, пока ты не появишься.
И вот опять все возвращается на круги своя, сломленные девушки всегда стремятся к тому, чтобы вновь стать любимыми, даже если эта любовь и не совершенна. Я перечитывала наши сообщения, впитавшие в себя всю горечь упущенной недели, которую мы никогда уже не сможем вернуть назад. Я безнадежно жаждала тех капель внимания, что он мне уделял, но понимала, что все это будет впустую. Друзья, мы просто друзья. Нам не стать друг для друга кем-то большим. И не важно, что я к нему чувствовала, не важно, что он чувствовал по отношению ко мне. Мы просто друзья – это единственно возможное развитие событий.
Я собрала всю грязную одежду и сложила ее в мешок для прачечной, который затем закинула в салон машины. Я двигалась стремительно и с определенной целью. Внезапно у меня появилась причина съездить в прачечную «Остановись и Постирай». Я знала, что мне придется сказать ему, что я думаю о нашей дружбе, но даже в этом случае внутри меня оставалась какая-то малая часть... совсем крошечная, которая хотела, чтобы мы были вместе. Она не давала мне отказаться от мыслей, что Шейн мой и только мой. И было совсем не важно, а я понимала это прекрасно, что мы не можем быть вместе. Да еще голос в подсознании не уставал мне напоминать, кем я на самом деле была.
Да ладно тебе, Роуз, ты на самом деле думала, что он видит в тебе нечто большее, чем доступную девку, готовую в любое время на перепих? Ты всего лишь средство для удовлетворения его грязных желаний. Он всегда будет слишком хорош для тебя. Владелец прачечной, хм? И то верно, ты навсегда останешься его маленьким грязным секретом, который он будет вспоминать, сидя в своей прачечной. Он не приведет тебя в дом своих родителей. Просто возьми и поверни назад.
Как бы мне ни было тяжело, я продолжала ехать вперед. Голос в голове, мой личный летописец, вещающий из самой преисподней, не мог заставить меня изменить решение.
Я поставила машину на свободное место на первом этаже крытой парковочной стоянки. Казалось, что я была здесь в последний раз целую вечность назад. И даже хотя я в какой-то степени застолбила за собой это парковочное место, так как приезжала сюда каждый четверг на протяжении последнего месяца, сейчас это прежде очень знакомое место казалось мне чужим. Может это из-за того, что сейчас была пятница, а я никогда не ездила в прачечную по пятницам, или из-за того, что не могла контролировать биение сердца, удары которого громом отдавались в ушах. Так или иначе, у меня было слишком много дел, все ниточки которых вели к тому, что мне нужно было повидаться с Шейном. Одной из этих ниточек было стремление моей души.
Я вытащила мешок с бельем из машины и направилась вниз по улице в «Остановись и Постирай». Толкнув незапертую входную дверь прачечной, я вошла, силясь удержать мешок на плече, который, в свою очередь, так и норовил оттуда свалиться. Оказавшись внутри, я бросила мешок на пол и начала осматривать комнату в поисках Шейна. Со второй попытки мне удалось его заметить. Он разговаривал с настоящей красоткой-блондинкой, с грудью невероятно округлой и совершенной формы. Когда она смеялась, было видно, как она подпрыгивает под облегающей майкой. Стоило мне посмотреть на то, как она улыбается и поглаживает при этом своей рукой его плечо и руку, мной овладела ревность. Я никак не ожидала увидеть Шейна, оказывающим знаки внимания такой самовлюбленной пустышке. А я-то думала, что он стоит у дверей в ожидании моего появления, в надежде перехватить меня для разговора сразу же на пороге прачечной. Меж тем блондинка повернулась к нему спиной, покрутила перед ним задницей туда-сюда, затем, виляя бедрами, удалилась. Ей во всей красе удалось засветить перед ним свой чудесный, едва прикрытый коротенькими джинсовыми шортиками, зад. О чем я только думала, приехав сюда? Это была ошибка.