Он сильнее надавливает грудью мне на бедра. Когда, наконец, его пальцы вторгаются в меня, его движения становятся требовательными и сильными. В тот момент, когда он проводит языком вдоль щели между моих ягодиц, я понимаю, что меня поймали, загнали в ловушку. Я пытаюсь раздвинуть ноги, но он крепко прижимает их своим телом.
‒ Так-то лучше, моя маленькая Роуз, нравится тебе это? ‒ Он рычит, после чего кусает меня за задницу.
Я взрываюсь и сжимаюсь вокруг его длинных умелых пальцев, а он засовывает их глубже и глубже в мою влагу. Я наслаждаюсь тем счастьем, которое даруют его руки, завинчивая их глубоко внутрь.
‒ Ммм, еще немного и я кончу от тебя, ‒ мурлычу я.
Он замирает, его пальцы больше не теребят мою плоть и все волшебство от их вторжения улетучивается. Губами он оставляет на моей коже прохладную дорожку. Внезапно, он садится на меня сверху и когда его твердый член проскальзывает у меня между ног, у меня перехватывает дыхание. Он упирает его между моих ягодиц, и я замираю.
‒ Что ты сказала? ‒ шепчет он у моего лица. От его голоса у меня по коже бегут мурашки. Меня бьет медленная дрожь, болезненно желая, чтобы он трахнул меня сзади.
‒ Эммм... сказала, что скоро кончу, ‒ отвечаю я охрипшим голосом на одном дыхании.
‒ А-а-а-а, Роузи, ты такая красивая женщина, почему ты так говоришь? ‒ Он говорит это тихим низким бархатным, полным страдания голосом. Он слегка сдвигается, но продолжает давить весом своего тела на ложбинку моей задницы.
‒ Как говорю? ‒ спрашиваю я.
‒ Не профессионально, это уже третья наша встреча. Ты забыла о том, что случится, если ты продолжишь говорить такие пустые слова в отношении меня?
‒ Не думаю, чтобы ты мне такое говорил. ‒ Я поворачиваюсь под ним, чтобы установить зрительный контакт.
‒ Ты для меня подобна яду. ‒ Он переносит вес на одну руку, а второй убирает прядь с моего лица.
‒ Подобна яду? Что, черт возьми, это означает? ‒ Я пытаюсь столкнуть его с себя. Подыгрывать его фантазиям одно дело, но называть меня отравой ‒ нечто совсем другое. Я и без того все время живу с мыслями, что отравляю жизни других людей.
Он прижимает меня всем своим весом к кровати. Я не могу пошевелиться, скованная, как узница.
‒ Я расстраиваюсь, когда ты говоришь неправильно. У такой красавицы должен быть подходящий словарный запас.
Он поднимается, отпуская меня. Свободна.
‒ Ну, возможно, я не такая, какой ты меня считаешь. Я это я, если тебе не нравится что-то, может, тебе следовало взять кого-нибудь другого.
Сузив глаза, он качает головой, словно невероятно разочарован... снова.
‒ Если бы я хотел другую, можешь мне поверить, я бы ее получил. Я выбираю тебя, я хочу заботиться о тебе. Научить тебя понимать, насколько ты красива, ‒ отвечает он. Говорит он отрывисто, несмотря на то, что его голос все равно звучит резко и грубо.
У него сексуальные глаза, темные и в то же время в них есть некая печаль. Его губы плотно сжаты. Он встает на край кровати и наматывает на руку простынь. Я пожираю глазами каждый дюйм, открывающийся передо мной, от макушки до пят. Там взгляд задерживается, я глазею на его член.
‒ Ты мне веришь? ‒ спрашивает он.
Его взгляд приковывает меня к месту.
‒ Ну, что скажешь? ‒ требует он ответа.
Я киваю.
Я очарована Мистером Ч. Его глаза проникают в страхи, что живут во мне. На целых три дня он втянул меня в водоворот невероятных и незабываемых событий. Хотя временами мне с ним становится не по себе, он задевает меня за живое и инфицирует каждую клетку моего тела. Я сама позволяю ему это делать.
На его лице появляется ухмылка, он проводит языком по нижней губе, щурит глаза.
‒ Я хочу услышать от тебя, что ты мне веришь.
Он перемещается к изножью кровати, его рука скользит по моей голени, крепко затягивая край простыни вокруг моей лодыжки.
‒ Да, ‒ шепчу я.
‒ «Да», что?
‒ Да, я тебе верю.
По его лицу пробегает дьявольская улыбка, которую он умышленно не пытается скрыть. Его глаза яростно и жадно исследуют каждый дюйм моего обнаженного тела. Он натягивает простынь, подтягивая мою ногу к краю кровати и обвязывая ее. Он проверяет, чтобы нога была закреплена достаточно свободно, и чтобы не доставлять неудобств, но и довольно крепко, чтобы быть призывно-сексуальным.
‒ Если тебе станет некомфортно, ты должна сказать об этом. ‒ Он тянет простынь, по его лицу расползается самодовольная ухмылка.
‒ Достаточно крепко? ‒ спрашивает он прежде, чем провести языком по моей голени. После этого его руки не спеша проделывают путь вверх к моим бедрам. Его дыхание опаляет мою плоть, и я жажду его словно самый настоящий наркоман.
‒ Да, ‒ мой голос становится прерывистым, когда его пальцы легко дотрагиваются кожи у меня между ног, широко расставленных для него.
Он берет в руки мою другую ногу и привязывает к другой стороне кровати.
Я вздыхаю.
Он улыбается.
Его руки ласкают мои ноги, все мышцы моего тела сжимаются и сокращаются, и я цепляюсь за мысль о том, что бурно кончу от его куннилингуса. Я лежу, выжидая, мысленно молясь о том, чтобы он унял дрожь у меня между ног своим влажным горячим языком. Я жажду, чтобы его длинные пальцы перенесли меня в умопомрачительное, искрящееся, разрушающее мозг забвение.
Вместо этого, не отвязав мои лодыжки от кровати, он идет через комнату.
‒ У меня для тебя кое-что есть. Что-то, что, я думаю, покажется тебе... полезным.
Он запускает руку в верхний ящик черного лакированного бюро. Время останавливается, и на мою голову обрушиваются видения. Наручники и ремни для связываний всегда были неприемлемы во время моих свиданий с другими мужчинами.
‒ Что? ‒ спрашиваю я. Страх вперемешку с любопытством грохочет внутри моей груди.
Что ты сделаешь, если у него там наручники? Роуз, только на этот раз, может, ты сможешь позволить себе доверять другому человеку. Долбанный голос в моей голове замолкает.
Мистер Ч. знал, что мы об этом не договаривались. Я не практикую связывание. Я уже почти готова прервать эту оргию, как вдруг он достает длинный широкий кашемировый шарф.
У меня перехватывает дыхание.
Он замечает это.
‒ Для чего он?
‒ Я могла бы спросить то же самое, ‒ подшучиваю я, указывая на шарф у него в руках.
Он ухмыляется.
‒ Сама увидишь... а может, ты не захочешь?
Мне становится легче, он замечает это.
Он опускает край шарфа на мои бедра и щекочет меня им, а затем медленно проводит по изнывающему от боли бугорку между моих ног. Шарфик раскачивается, Мистер Ч. тянет его выше, по моему животу и обвивает им мои твердеющие соски.
‒ Ммм, ‒ я издаю громкий стон, от удовольствия по моей коже бегают мурашки.
Мне нужно, чтобы он взял меня, я хочу, чтобы он нырнул глубже, чем любой, кто был до него, и приручил зверя, который мучает меня каждый день моей жизни. Я надеюсь, что он исцелит все шрамы, оставленные на моей душе другими мужчинами.
Он убирает шарф с моей плоти, образуя пустоту, от которой я начинаю дрожать. Потянув за концы шарфа, он соединяет их, создавая преграду между нашими лицами.