Он берет мои ноги и закидывает их себе на плечи. Он глубоко входит, вонзается в меня, пока мое тело не охватывает оргазм, овладевая мной целиком, от самой дальней точки, которую никто никогда не касался, заканчивая краем, где моя кожа соприкасается с его. Я лишена слов, я не могу ему сказать, что кончила. Язык моего тела говорит о многом. Движение каждой клетки моего тела заставляет меня испытать, каким должен быть секс между двумя взрослыми людьми по обоюдному согласию. Он ускоряется, после чего прижимает пальцы к моему клитору и начинает его тереть. Мое тело принимает его предложение, я сжимаю внутренние мышцы сильнее, после чего я рассыпаюсь на множество кусочков во второй раз. Его мышцы напряжены, бедра двигаются мне навстречу. Меня бьет дрожь сильнее, чем когда-либо. Я ничего не вижу, не могу говорить, все, что я могу – это держаться за него, прижиматься к нему как можно крепче, чувствуя, как его член вибрирует внутри меня, изливая в презерватив то, что так жаждет впитать моя вагина.
Он сдергивает шарф с моих глаз, его тело все еще прижато к моему. Мои глаза привыкают к свету комнаты, и я вижу, как блестит его тело, его темные волосы влажные, а кожа покрыта мурашками.
Я в безопасности.
Наконец есть тот, кто заставляет меня верить, что я достойна большего, чем случайный секс. Я достойна сексуального удовольствия без оглядки на страх или чувство вины.
Он смотрит на меня и по его смуглому лицу расползается улыбка, он тянется и вытирает мне щеки. Чувство облегчения проносится по моему телу.
‒ Я сделал тебе больно? ‒ шепчет он слишком поспешно. Он нежно ласкает мое лицо, его беспокойство очевидно, когда его большие пальцы смахивают последние слезы, катящиеся по моим щекам.
‒ Нет.
‒ Тогда почему ты плачешь?
Он отрывает свое тело от моего, одновременно притягивая меня к своей груди.
‒ Это гораздо глубже, чем просто боль, ‒ шепчу я едва слышно.
Он смотрит на меня, мы долгое время смотрим друг на друга, я знаю, что в глубине души чертовски безумно полагать, что я впущу кого-то в свое сердце после целой жизни наполненной болью, но эти последние три дня не были похожи ни на что, что я когда-либо испытывала раньше. Он, как глоток свежего воздуха в загазованном городе.
‒ Я хочу позаботиться о тебе, если ты позволишь.
Я хочу верить ему, на самом деле стремлюсь к этому. И на мгновение мои мечты туманят реальность. Возможно, он заберет меня с собой, куда бы он ни направился. Если он полюбит меня не общая внимания на ярлык той, кем я являюсь, мне не придется тратить остаток жизни на то, чтобы мне платили за опрометчивый секс с придурками, которые, отстрелявшись, пойдут дальше своей дорогой. Мистер делает меня лучше, я чувствую себя лучше, когда я с ним. Черт, даже когда я борюсь с ним, он все равно заставляет меня чувствовать себя красивой, желанной и достойной чего-то помимо примитивного быстрого траха.
‒ Хочешь обо мне позаботиться? ‒ спрашиваю, но я знаю и нутром чувствую, что он говорит о настоящем времени, а я говорю о будущем. Я уверена, что отвечу и попрошу его широкими чертовыми мазками нанести на полотне моей жизни картину будущего. Я провела всю жизнь, закрываясь от идеи, что есть на свете рыцарь в блестящих доспехах, который придет и спасет меня. Почему мое сердце сейчас щелкает на кнопку выключателя в моем сознании?
Предательство, чертово предательство.
‒ Да, позволь мне позаботится о тебе.
Он тянет меня в свои объятия. У меня тяжелеют руки и ноги, становятся ватными. Мое тело изнемогает от того, что я отдаю ему все, что есть во мне. Я издаю стон, и он отвечает мне тем, что подхватывает меня на руки.
‒ Что теперь будет, Мистер? ‒ спрашиваю я, страшась услышать ответ.
‒ Я забочусь о тебе, слово Гарретта.
‒ Кто такой Гарретт? ‒ переспрашиваю я, по праву смущаясь.
‒ Меня зовут Гарретт, Гарретт Чедвик.
Он открывается мне, также как и я открылась ему. Его зовут Гарретт, человек, который исцеляет сломленную девушку, живущую прямо под поверхностью той, кем я есть.
‒ Ну, Гарретт Чедвик, похоже, сегодня мы оба научились доверию.
‒ Похоже на то, верно? ‒ откликается он вопросом, не требующим ответа.
Мы целуемся, пока наши тела не начинают пылать и тлеть. Его тело реагирует на мое прикосновение, мое тело готово, он подтягивает меня к краю кровати, натягивает резинку и имеет меня сзади. На этот раз он грубый, яростный и примитивный. Нас обоих мучает жгучая потребность, которую нужно удовлетворить. Схватив меня за талию, он вонзается в меня всей длиной, я вторю ему, принимая каждый дюйм, который он мне дает.
‒ Гарретт, ‒ его имя ласкает мой язык, так свободно, красиво, на одном дыхании, я словно пою его.
‒ Мне нравится, как ты произносишь мое имя, пока я трахаю тебя. Скажи еще раз.
‒ Гарретт, ‒ повторяю я.
Он стонет и ускоряет темп. Он проводит рукой по моей спине, хватает меня за волосы и тянет их назад, погружаясь в меня все глубже. Трахая меня, он смотрит на меня в зеркало на другом конце комнаты и наши глаза встречаются. Он смотрит на то, как от каждого его толчка двигается мое тело, как подпрыгивает грудь.
‒ Я хочу видеть выражение твоего лица, когда заставлю тебя кончить, хочу быть человеком, который разорвет тебя на части, Роззи. Я хочу, чтобы ты выкрикнула мое имя.
Я сжимаю киску вокруг его члена, зная, что от этого он окончательно потеряет голову.
‒ Роззи, ты так хороша. ‒ Он трахает меня с еще большим упорством.
‒ Гарретт, ‒ с шумом выдыхаю я и после этого могу издать не более чем хриплые гортанные звуки. ‒ Да, пожалуйста, ‒ продолжаю я.
‒ Роззи, черт возьми, ты так хороша, я хочу трахать тебя все дни и все ночи, прямо тут, всегда.
Наши слова друг другу, обещания в пылу момента, становятся просто первобытными стонами, когда мы оба одновременно взрываемся. Громкие звериные крики звучат у меня за спиной, капли пота стекают по волосам, я закатываю глаза и выкрикиваю его имя.
Он тянет меня на кровать, наши тела сплетаются, я чувствую себя в безопасности, нужной кому-то, желанной и, наконец, значимой.
‒ Я хочу, чтобы ты была рядом. Ты позволишь мне... Будешь со мной? ‒ В его словах слышится удовлетворение.
Мне не хочется ничего говорить. Я бы просто напела или простонала свой ответ, но я знаю по тому, что было раньше, он из тех, кто любит общаться словами, использовать язык более изысканных выражений.
‒ Посмотрим.
‒ В самом деле? На что же? ‒ спрашивает он, запутывая пальцы в беспорядочно свисающих прядях моих волос, убирая их с моих глаз.
‒ На то, где ты живешь, ‒ отвечаю я, приподнимаясь на локтях и лаская пальцами его грудь. Я в безопасности, мне комфортно, я вижу, что привыкаю просыпаться рядом с ним.
‒ Какое это имеет значение?
‒ Потому что, я ужасно ненавижу Южную Калифорнию, и если ты перевезешь меня туда, мне придется привыкать. Но с другой стороны, если ты перевезешь меня в Нью-Йорк...
‒ Кто сказал, что ты уедешь из Сан-Франциско? ‒ Он выбирается из-под меня.
‒ Ты.
‒ Нет, не я.
‒ О, так подожди, ты переезжаешь в город?
‒ Нет, ‒ отрезает он.
‒ Подожди, я совсем запуталась. Если ты просишь меня поехать с тобой...
Выражение его лица меняется, и в этот момент я понимаю, о чем он говорит.